Самая страшная книга, 2014–2025 - Ирина Владимировна Скидневская

квартире стало быстро разрастаться и портить заботливо спасенные с помойки вещи – да, периодически в дверь барабанили сумасшедшие соседи, которым мерещились вонь и шум, но бабка Зоя не обращала внимания на агрессивных идиотов, полвека работы нянечкой в детском саду приучили ее к спокойствию, – пришлось принять некоторые меры. Матильды с яйцами были опоены молоком с водкой, разложены на кухонном столе и старательно и вдумчиво лишены обрывком крепкой лески – к слову, тоже принесенным с помойки – лишних деталей. Вечером эти лишние детали были сварены и скормлены им же хозяйственной бабкой Зоей.

Однако весной что-то пошло наперекосяк. Сначала сгнила и вывалилась наружу старая деревянная рама на лоджии (возможно, ее выдавили принесенные в тот день и аккуратно складированные на балконе три старые осыпавшиеся новогодние елки), потом сразу четыре обезъяйцевшие Матильды – Восьмая, Тринадцатая, Пятнадцатая и Двадцать Первая – сиганули вниз и понеслись вдаль по улице, задрав облезлые хвосты. Бабка лениво посмотрела им вслед и смачно плюнула, пожелав попасть на шапку и в беляши. Затем она недосчиталась еще двух кошек – судя по запаху, они сдохли где-то в большой комнате, под восточной кучей, состоявшей из старых табуреток, тумбочек, обломков паркета, осколков плитки и проеденных мышами диванных подушек. Этот запах немного нервировал бабку Зою, но она быстро избавилась от него, в течение недели помаленьку запаливая в комнате старую покрышку, перенесенную из коридора. Сумасшедшие соседи волновались, стучали в двери, прикидывались пожарными – к слову, совершенно ненатурально, – но бабка Зоя только терпеливо усмехалась: чокнутые, что с них взять?

Еще с десяток – бабка не утруждала себя подсчетом хвостов и голов – Матильд как-то рассосались, то ли последовав за беглецами, то ли бесшумно и беззапахно отойдя в мир иной. По поводу последнего у бабки Зои были большие сомнения – она слишком хорошо знала пакостную кошачью натуру. В любом случае она не особо горевала: помойка была под рукой, и в случае тотального обезматильдивания всегда можно было наловить себе новых.

Но пока у бабки Зои оставалась лишь одна кошка. Худая, облезлая, она вяло дремала на подоконнике – а бабка терпеливо ждала, когда Матильда сдохнет. Ждала не от злобы, нет – просто из спортивного интереса. Кажется, кошка ждала того же от бабки. И по той же причине.

– Матильда! – громко позвала бабка Зоя утром, шмякнув в кошачью миску куриный хребет. Целую упаковку их она нашла неделю назад на помойке у супермаркета вместе с несколькими буханками хлеба и вздутым пакетом кефира. Мясо приобрело зеленоватый оттенок, а шкурка осклизла и тянулась, как желе – но кошке и такое сойдет. Вискасы и прочие штуки бабка считала бешенством с жиру и заговором иностранных политиков. – Матильда, тварь такая, ты где?

В юго-западной куче зашуршало.

– Матильда, – повторила бабка, с подозрением поглядывая в сторону шума.

Шуршание усилилось, на поверхности кучи что-то вздулось, будто кто-то пытался оттуда выбраться, путаясь в тряпках и газетах, один из цветочных горшков не удержался на краю и скатился вниз, по пути с треском рассыпавшись.

– Матильда! – зло заорала бабка, топнув ногой.

Старая гнилая бечевка, удерживающая газеты в связке, лопнула, и пожелтевшие листы с шумом разъехались. Из самого эпицентра бардака показалась голова кошки. Животное с усилием пыталось выкарабкаться, но его словно засасывала куча мусора – лапы срывались, голова подергивалась, рот открывался и закрывался, будто в беззвучном крике. Казалось, что кошка давно борется и уже выбилась из сил – настолько ее движения были хаотичны, раскоординированы и в принципе выглядели не по-кошачьи: бабке несколько раз показалось, что Матильда не просто выбрасывает лапу вперед, но и растопыривает ее в попытке совершенно по-человечески схватить и подтянуться.

Наконец Матильде удалось выбраться – разворошив в итоге добрую десятую часть кучи, оставив клочки шерсти на куске сломанной вешалки и чуть было не насадившись на велосипедную спицу; и она начала спуск.

Кошка шла неловко, чуть пошатываясь. Лапы ступали нетвердо, то и дело соскальзывая и подворачиваясь в самых неожиданных местах, словно это было не живое существо, а дурно сделанная мягкая игрушка. Хвост – вымазанный в чем-то темном, так что шерсть слиплась и торчала иглами, – висел мокрой веревкой, глаза при каждом неверном шаге тряслись в орбитах, как стеклянные шарики, челюсть периодически отпадала, обнажая иссиня-черное небо.

– Заболела, что ль? – недовольно спросила бабка.

Матильда наклонила голову набок. Раздутый от перенесенной еще котенком водянки череп перевесил, и когда-то тощее, а теперь какое-то отекшее тельце – странно наполненное, так что казалось, шкура вот-вот лопнет и расползется по швам – стало заваливаться. Лапы неуклюже разъехались, кошка кубарем покатилась вниз и гулко шлепнулась на пол.

В дверь забарабанили. Бабка Зоя давно уже перерезала провод звонка, но избавиться от докучливого стука никак не могла. Можно было, конечно, прикинуться, что ее нет дома, и не отвечать – но с соседей сталось бы вызвать полицию, а это означало долгие и нудные переговоры через дверь, заключающиеся в перебрасывании фразами: «Откройте». – «Не открою». Полдня уйдет псу под хвост, и с помойки все самое ценное разберут. Лучше уж решить все сейчас.

Бросив взгляд на валяющуюся на полу кошку – ее пузо странно вздымалось и опускалось, – бабка Зоя, прихватив лыжную палку, посеменила к двери.

– У вас снова воняет! – прокричали с площадки, явно услышав бабкины передвижения.

– Ась? – прикинулась она глухой.

– Тварь глу… – начал голос, но его тут же перебил другой; эхо гуляло по подъезду, и невозможно было понять, кто говорит, мужчина или женщина:

– Зоя Арнольдовна, от вас очень сильно и очень плохо пахнет. Мы испугались…

– Обрадовались… – прошипел первый. Второй укоризненно кашлянул и продолжил:

– …что с вами что-то случилось…

Бабка покачала головой. Судя по всему, это были Шевнины, снизу. Им все время чудилось что-то нелепое: то бабкины кошки слишком громко мяукали, топали и обоссывали им весь потолок (в доказательство приносились куски желтой и вонючей штукатурки, явно с какой-то дальней, еще не известной бабке Зое помойки), то из ее квартиры им несло гнилью, кошками, тухлым мясом, мочой и дерьмом, то находились еще какие-то причины, чтобы вот так вот прийти и колотить в дверь.

Она пожала плечами и пошлепала обратно в комнату.

– Мы санэпидстанцию вызовем! – проорали из-за двери. Чей это было голос, она уже не разобрала.

Кошка валялась на полу, широко раззявив пасть. Бабка Зоя потыкала ее палкой. Матильды у нее дохли достаточно часто, поэтому старуха была привычна к мертвым тушкам. Некоторое неудобство у нее поначалу вызывала последующая возня – но к