Самая страшная книга, 2014–2025 - Ирина Владимировна Скидневская

Мать вымученно улыбнулась, села за стол, отодвинув стул как можно дальше от Оксаны, будто ей неприятно находиться с дочерью в одной комнате.

Из больницы мама вернулась похудевшая и осунувшаяся. Не надо быть врачом, чтобы понять: лучше ей не стало.

Оксана ела картошку и думала о том, как они с девчонками отдадут ведьме то, что она хотела. Если понадобится, то Оксана голыми руками запихает гнилое мясо прямо в глотку твари. Ничего страшного, мыла и воды хватит, чтобы смыть с рук грязь.

– Готовы?

Девчонки переглянулись, кивнули. Надя первой подошла к низкому крыльцу, глубоко вдохнула, выдохнула, подняла ногу (на голени зачесался комариный укус) и шагнула точно в круг, нарисованный белым мелом на досках. Отодвинула щеколду. Открыла дверь. Из дома пахнуло застоявшейся мочой, гнилью и страхом. Надя подошла к невысокому порогу и перешагнула, встав в другой круг. Кивнула: можно идти. Оксана поднялась на крыльцо и тоже встала в круг. Надя прошла в комнату. Девчонки двигались, боясь выйти за пределы кругов, нарисованных цветными мелками вплотную друг к другу.

Лика осталась на улице на случай, если что-нибудь стрясется. Они теперь кого-нибудь оставляли снаружи, если придется звать на помощь. Две недели назад уже совершили ошибку: Оксана закрыла дверь на щеколду, и ее заклинило, когда они все вместе были внутри. Ведьма хихикала, глядя на их испачканные страхом лица, пока они аккуратно, чтобы не разбить, вынимали стекло из окна, один за другим отжимая гвозди и убирая трухлявые рейки.

Зажав рот и нос ладонью, Надя подошла к жестяному ведру рядом с кроватью. Подняла его, стараясь не смотреть на лысое голое существо, сидящее на полу. Ведьма, казалось, их и не заметила. Вцепилась в покрытую пятнами ржавчины ножку у изголовья. Запястья стягивала веревка, крепко привязанная к пруту в спинке кровати. Длины веревки едва хватало, чтобы ведьма могла лечь на кровать и встать с нее, сделать шаг в сторону, чтобы справить нужду в ведро.

Оксана пристально наблюдала за ведьмой, сжимая в правой руке тяпку-культиватор. Глаза сузились. Девочка боялась, что тварь бросится на Надю, и хотела, чтобы это произошло и у той появилось право ударить ее тяпкой.

Надя вышла из дома, выплеснула содержимое ведра на огород, заросший сорняками, вернулась в дом. Взяла с края кровати садовые перчатки, заскорузлые от засохшей крови. Достала из пакета коробку с трупами, подошла к ведьме, не выходя за границы кругов, и поставила коробку рядом с ней.

– Это тебе на обед.

В душной комнате смрад разложения был непереносим, тошнота подкатила к горлу. Надя еле сдерживалась, но нельзя было показывать слабость. От этого зависела ее жизнь.

Существо на полу съежилось, заскулило, закрывая голову тощими руками, черными от грязи. Что-то прошептало в сжатый кулачок.

Надя наклонилась, стараясь расслышать. Плечи и голова оказались за границей круга.

Грязная пятерня тут же вцепилась в волосы и дернула. Надя чуть не ударилась лбом об остов кровати. Ведьма вцепилась в ее лицо. Щеки обожгло болью. Надя крепко зажмурилась, вслепую вцепилась в руки твари, стараясь оторвать ее от себя. Не вышло. Она сжала правую руку в кулак и ударила. Вместо твари попала по кровати – рука онемела. Ведьма продолжала впиваться когтями в ее щеки, из царапин сочилась кровь. Вдруг хватка ослабла, в лицо брызнуло горячим. Ведьма взвыла.

– А ну вернись, жопа! – закричала над головой Оксана.

Надя протерла глаза от крови, не ее – ведьмы. Сквозь багровую пелену она увидела ведьму, забившуюся под кровать. На ее плече кровоточила глубокая рваная рана.

Оксана занесла тяпку, в любой момент готовая пустить ее снова в ход.

Старый ЗИС лет тридцать служил товариществу магазином. Сиденья выломали, застелили пол досками и линолеумом (теперь вспученным и потрескавшимся), с одной стороны стекла в окнах заменили листом ДСП и на нем развесили полки. Когда рядом с пристанью открыли новый магазин, автобус забросили. Теперь он был развлечением для ребятни. На полу хрустело битое стекло, по углам росли горки мусора и окурков. Автобус стоял на небольшой полянке, смотря выбитыми окнами на заболоченный пруд.

Сначала девчонки хотели приспособить его под штаб, но от идеи пришлось отказаться, когда под отошедшей доской нашелся тайник с пачками «Беломора». Их опередили. Но все равно девчонки любили приходить сюда, особенно теперь, когда штаб понадобился для других целей. Им нужно было место, где взрослые не услышат того, что им знать необязательно.

Кроваво-красное солнце уползало с горизонта, оставляя землю наедине с мраком. Стекляшки на полу вспыхивали и гасли.

– А если они не поправятся до конца лета, что тогда? – спросила Лика.

Этот вопрос не давал ей спать по ночам, лез в голову, пока они ходили на саранчовки, прыгали в резиночки, играли в «Мортал комбат», заменяя веера Китаны пучками веток, а кунай Скорпиона – «лизуном».

Щелкнула сложившаяся «радуга». Оксана перекидывала разноцветную пружину из ладони в ладонь, в лунках ее обкусанных ногтей засохла кровь.

– Мы что-нибудь придумаем, – ответила Надя.

– Она нас прокляла, я слышала, – сказала Лика.

– Не говори глупостей, не могла она нас проклясть, мы ей язык отрезали. – Оксана щелкнула «радугой».

И все же, когда никого не было рядом, ведьма прошептала Лике, что все они умрут. Ее бабушка так и не встанет с кровати, будет лежать закостеневшей колодой и бормотать всякий бред.

Родители говорили, что неправильная речь – следствие инсульта, но Лика знала: ведьма отняла у бабушки способность говорить.

Было очень страшно, но она садилась на кровать рядом с бабушкой, стараясь не обращать внимания на скрип резиновой пеленки под простыней и на запах мочи. И слушала, как вместо понятных и правильных слов старуха говорит что-то странное. Лишь по интонации и выражению лица можно было угадать, что бабушка боится за нее и пытается предупредить, но у нее не получается. Лика поглаживала сухую морщинистую руку и улыбалась, сдерживая предательские слезы.

Последний раз Лика ездила в больницу три дня назад. Родители в коридоре разговаривали с врачом. В палате стояла духота, нечем было дышать, форточки не открывались. Лика не заметила, как задремала.

– Гнездо из скорлупы! – закричала бабушка ей прямо в ухо – Лика резко проснулась, вскочила с кровати. На миг ей показалось, что стены выгнулись дугой, слились с потолком, по ним поползли трещины, как по разбитой скорлупе. Лика заморгала, протерла глаза. Душная палата была прежней, а бабушка молча смотрела на нее и пыталась что-то сказать сухими лиловыми губами.

Лика посмотрела на подруг. Ободранные коленки, расчесанные