Писец войска - Олег Мамин

Писец войска

Глава 1

Он прочитал по книге формулу священного письма; он заколдовал небо, землю, подземный мир, горы и моря; он узнал все, что знают птицы небесные о небесах, рыбах морских и горных зверях.

Он прочитал другую формулу и увидел Ра, сияющего на небесах, его божественный цикл, восходящую луну и звезды в их формах; он увидел рыб в морских глубинах, над которыми в воде покоилась божественная сила

(Сказание о Сатни-Хамуасе, VII век до н.э.)

Первый фонарь с направленным лучом в Египте, а возможно, и во всем мире, едва мог тягаться в яркости даже с половинкой луны, висящей над нами. Однако даже такое слабое свечение очень помогает нащупать путь, ведь только ночью мы можем плыть вверх по течению Великой Реки на лодках, вязанных из тростника. Все наши усилия направлены на то, чтобы хоть как-то скрыть продвижение вглубь нубийской территории, где началось восстание.

Прожектор самый примитивный: две гнутые пластины полированной бронзы в качестве отражателя стоят позади масляной лампы, и всё это упаковано в разбитый горшок. Так свет не виден со всех сторон, и даёт пусть и тусклый, но всё-таки не слишком заметный луч.

Если кто-то и разглядит огонёк, когда прожектор направлен в его сторону, вряд ли поймут, что происходит, уж слишком предмет нетипичен для этого времени. Припишут что-нибудь мистическое. Глаз демона или заблудившийся свет Ра. Особенно когда ближе к утру над Рекой висит лёгкая туманная дымка, и сам луч виден в ней.

Благодаря очередному маленькому прогрессорству с моей стороны, мы и не светимся как маяк по середине реки, и имеем возможность хоть как-то разглядеть незнакомую местность.

Мерикара, да будет он здрав, командующий гарнизоном, расположившимся в крепости «Гордость Двух Земель», когда вышел напутствовать нас, очень заинтересовался этой новинкой, велел Уарсу, зачем-то пошедшему за мной, зарисовать схему.

В принципе, резкого изменения пейзажей или флоры и фауны нет, ведь мы не так уж и далеко от прежнего места проживания-обитания. Разве что воздух кажется более влажным. Но может быть я надумываю. С чего бы случилась такая перемена? Мы и сотни километров не проплыли.

Иногда появляются сомнения, надо ли прятаться под покровом ночи: на реке и так практически нет лодок, только рыбаки. Уже по этому факту можно догадаться, что что-то неспокойно выше по течению. Хотя, это из Куша и Вавата никто не возвращается, а в ту сторону несколько небольших флотилий проплыли.

То ли ещё не в курсе, то ли это перебежчики или шпионы. Причин для торговцев лезть в опасные места я не вижу. Это же явно не маркитанты, так что им гарантировано быть ограбленными. Если не одной, так другой стороной. Мы всё ещё надеемся, что некоторые крепости сопротивляются.

В нашем отряде диверсантов всего сорок два человека. Правда, сомневаюсь, считать ли меня за полноценную единицу. Я, конечно не совсем мелкий, гимнастикой занимался все эти годы, не отлынивал. Выгляжу крепеньким, но всё-таки с тренированными мужчинами не сравнюсь. Здоровяк среди нас только один — предводитель Анхесенамон. Несмотря на имя, которое у меня ассоциируется с женой Тутанхамона, ничего женственного в нём нет. И ростом выше всех, кого я встречал до сего дня, и в плечах шире его не видел. Остальные в нашей команде — просто крепкие жилистые мужики.

А мне всего тринадцать. В принципе, в этом времени могу считаться взрослым. Профессию имею, так что вперёд, работать. Древнее время беспощадно, КЗОТов ещё не придумано, о правах трудящихся пока ещё никто не задумывается.

— Рассвет скоро, — я озвучил то, что все и так видят. — Пора бы искать стоянку.

Хоть я и мелкий, но меня слушаются. Поначалу мои приказы дублировал Анхесенамон, но люди не глупые, видят, кто команды раздаёт, так что уже после первого привала дублировать их не требовалось. Принимают приказы от меня напрямую.

Правда, я не злоупотребляю, всегда обращаюсь к командиру, поддерживаю свой статус советника. Но люди часто приступают к выполнению ещё до того, как он гаркнет.

Все всё понимают, но формальности негласно блюдём.

— Вон там хорошее место, — Ям, мой земляк, посветил фонарём в сторону берега. Там высокие заросли папируса, то, что надо, чтобы не быть приметными. Мы идём без парусов, так что скроемся надёжно.

Ям сказал и смотрит не на меня, а на Анхесенамона. Примерно так и выглядит разделение полномочий: я посоветовал, что пора пристать к берегу, но окончательно решение за ним.

— Дайте мне копьё, — вытянул руку крепыш, и ближайший воин вложил ему в ладонь оружие. — Посвети чуть правее, — приказал он Яму, — и ещё до того, как тот перевёл свет, метнул копьё.

Стон, смешанный с рыком и предсмертными хрипами послышался из зарослей тростника.

— Леопард, — сказал удачливый охотник мне.

Хоть свет и был направлен куда надо, в кого он попал — не видно. Только древко копья всё ещё раскачивалось, а опасный хищник не виден в траве.

С одной стороны, место хорошее, чтобы нам скрыться, а с другой — кто только там не прячется помимо нас. Не только кошки разного размера и свирепости, но и змеи, скорпионы и много ещё кого неприятного в качестве соседа. Мелочь я отпугиваю, обводя лагерь магическим жезлом, а большие кошки только морщатся. Для них волшебный круг не преграда. Уже была попытка нападения на нас.

Крокодилам не очень нравятся заросли, но ради лёгкой добычи они готовы немного потерпеть тенистую прохладу. Только гиппопотамов пока что не встретили ни одного. И не очень-то хотелось. Вообще с крупным зверьём тут как-то не густо, как мне кажется. Мы особо и не видим, ночью движемся, но разведчики именно так и говорят.

Едим хлеб, я его запиваю пивом, а простые воины — водой прямо из реки. Ох, не к добру это! Кипятить бы надо, да нельзя дымить, выдадим присутствие.

Обычно разведчики возвращаются к полудню, так что утром большинство спит, оставив десяток на дозоре.

Мы именно так и разделились, на пять десятков. Только не надо мне тыкать в нос, что не бьётся арифметика: десяток — это номинальное название. У нас пять лодок, так что в нашем десятке по восемь человек. Это вообще норма даже для армии более поздних времён — никогда ни одно подразделение не бывает укомплектовано полностью. Точно так же никогда