Десять тысяч дней осени - Александр Мендыбаев

на солнце. Грузовик подлетел к нему. Солдаты с желтыми повязками на руках внимательно всматривались в его лицо, пока старший, перегнувшись через борт, не забалагурил дружелюбным тоном.

— Да это же дохтур наш. Алмаз-ага.

Алмаз был раза в два младше командира, но еще свежи были воспоминания, как он лечил ногу командировой жены, так неудачно попавшую в колючую проволоку. У супруги развился сепсис, антибиотики выдавали по личному распоряжению Закира. Алмаз не помнил имени командира, но был благодарен за то, что тот его узнал. Он приветливо улыбнулся.

— Дохтур-джан. Куда бежите в такую рань? Комендантский час, как никак. Шататься по городу нельзя. Если к пациенту, забирайтесь в кузов, мы подбросим.

Командиру стоило лишь глянуть на кудрявого бойца, как он ловко опустил задний борт. Раздумывать было некогда. Алмазу подали руку и вот он, в грузовике, двинулся в совсем ненужную ему сторону.

* * *

Дархан понимал, что заплутал. Вроде и городишко-то совсем небольшой, а вот все же — какая-то площадь с бронзовым монументом, за ней — пожелтевший от осени парк. Где же выезд? Да плевать. В любую сторону лишь бы подальше. Странный город. Светофоров нет, а те, что остались, сиротливо висят на проводах или разбитыми доживают свой век на столбах. И знаки все пожелтели-выцвели. Машины есть. И даже немало. Но все они… нет не разбиты, скорее разобраны на запчасти. Тусклые скелеты шрота, которому еще в девяностых следовало отправиться под автопресс. И где же все люди? Так. Больница. А это что, цирк? Нет, скорее театр. Быстрее-быстрее. Дархан остро почувствовал, как в поисках палит драгоценный бензин. Нет. Топливо понадобится на трассе. Чтобы отъехать как можно дальше. Дархан понимал, что погони не избежать. Понимал он и то, что по-любому придется идти пешком. Дархан взялся за еще не до конца заживший живот. Швы так и не сняли. Ничего, не сахарный. Дойдет как-нибудь. Дорога запетляла его в Богом забытый переулок, упиравшийся в бетонную стену. Пока разворачивался. Пока заводил внезапно заглохший мотоцикл, выезд из переулка перегородил уазик без тента, из которого неторопливо вышло трое, четвертый, старик, остался сидеть в машине. Ребята были вооружены. У одного Дархан заметил в руках ружье. У второго — куцый, семьдесят четвертый АКС. Грохнул предупредительный — шутить тут не любили. Боец, свирепо посмотрев на Дархана, крикнул.

— Для тебя комендантский час — не указ⁈ По какой надобности тарахтишь на всю округу?

Бойцы не были профессионалами. Оружие держали кое-как. Окружили со всех сторон перекрыв сектор огня. Галдели. Командовал ими хмурый боец в очках. Оружия при нем не было, но от наметанного взора Дархана не спрятался револьвер под выпущенной рубашкой. Тот, что с ружьем, крутился возле мотоцикла, внимательно разглядывая приборную панель и штурвал.

— Докторский же? — задумчиво сказал словно самому себе боец с АКСом.

Командир впился взглядом в Дархана.

— Твой?

— Мой.

— Чем докажешь?

— Фиолетовая лампочка. Там, в слове «свет» «В» стерта.

— Ну это ты сейчас мог разглядеть, — очкарик осклабился, — пропуск у тебя есть? Пропуск?

Дархан внимательно осмотрелся. Бойцов четверо. Один — сзади. Но он с ружьем. Пока достанет, Дархана и след простынет. Тот, что с АКСом — доходяга. Обезвредить его ничего не стоит. В машине, дедок. Сам развалится. Машину они не глушили. Итак, первым вырубаю очкарика. Разоружаю АКС. Рву к машине…

— Пропуск⁈

Дархан потянул было руку за пазуху. Очкарик ожидал в напряжении. Боец с АКС, напротив, успокоился. Улыбнувшись, Дархан посмотрел на него.

— Эй, ты пушку-то убери. Командиру башку снесешь.

Очкарик в недоумении повернулся на бойца, этого хватило, чтобы нанести мощный хук. Боец, в недоумении подхвативший командира, потерял драгоценное время, которое так пригодилось Дархану, чтобы добежать до машины. Выстрелов не было. Видать, боялись зацепить старика.

— Эй, шал. Бегом отсюда, — Дархану пришлось тащить за шкирку замешкавшегося, неуклюжего старика. Он уже стоял одной ногой на ступеньке уазика, когда почувствовал резкий, отработанный удар в кадык. Старик позволил Дархану свалиться, словно мешку с комбикормом, на землю. Тяжелым сапогом он наступил Дархану на челюсть и стал давить так, что теряющий сознание Дархан понял — это конец, челюсть хрустнет через мгновение.

— Эй, Сырым! Убери ногу! Закиру живым доставим.

Брезгливо, словно падаль, старик ногой перевернул Дархана на спину. В кадыке что-то распухло. Дышать стало невозможно. Дархан потерял сознание.

* * *

Алмаз рассчитывал выскочить возле больницы, мол де, сюда и направлялся. Бойцы еще не до конца проснулись. Лишь командир да кудрявый лениво наблюдали за улицами. Остальные дремали.

— А мы вот на сады сегодня. Яблок в этом году совсем мало уродилось.

Боец, дремавший возле Алмаза, прогнусавил сквозь сон.

— Вчера одного поймали. Он полведра умудрился за пазуху запихать.

Алмаз внимательно посмотрел на командира. Тот отвел глаза в сторону и, словно, извиняясь и оправдываясь, заговорил:

— Закон есть закон, дохтур-джан. Кражу съестных припасов Закир не прощает.

Дремавший тут же встрял в разговор.

— Да и с чего прощать? Совсем охренели, суки. Не работают, только грабят. На прошлой неделе бабку из-за трех банок варенья с пятого этажа скинули. Пули на них еще тратить. Правильно придумали, вешать тварей. Или вот к этой… в жертву, — сложив руки на груди, он бесцеремонно прислонился головой к плечу Алмаза и снова погрузился в сон. Затараторила старенькая рация.

— Всем… всем… всем! Всем патрулям. Внимание. По городу катается неизвестный. Похоже на мотоцикл доктора. Доктору дозвониться не можем. Возможно — угон. Как поняли?

Схватив рацию, командир тут же ответил.

— Шестой патруль. Поняли вас. Поняли вас. Доктор у нас. Как поняли? Алло? Как поняли?

Дожидаясь ответа, командир уставился на Алмаза.

— Дохтур-джан. У вас мотоцикл украли что ли?

Кудрявый боец расхохотался.

— Алеке, чего зеньки-то вылупил? Тебе сколько раз говорили — гараж построй. Люди сейчас, сам знаешь какие, ни Бога, ни черта не боятся. Да не бзди, поймаем твоего обидчика и на суку повесим.

Глава 4

Закир полулежал за щедрым дастарханом. Он уже отобедал. Стол накрывали для чая. Закир лично налил Алмазу в мельхиоровую пиалку душистый горячий напиток.

— Пей, давай. Такого уже не найти. Две пачки осталось.

Алмаз осторожно отхлебнул чая. Тот и вправду был изумительным. Подняв глаза на хозяина, Алмаз невольно вздрогнул. Закир внимательно сверлил его своими желто-карими, свирепыми глазами.

— Зачем тебе пленный? Только не ври. Говори, как есть.

Алмаз протянул руку