Мелкий писец - Олег Мамин

За этим занятием меня и застал Саптах, вернувшийся и незаметно прошедший на кухню. Не стоит представлять её как комнату, пространство для приготовления еды находится на улице. Тут есть два вида печей, одна похожа на тандыр, а другая — традиционный очаг. Столов для работы нет, ибо всю работу выполняют сидя на земле.

— Идём со мной, — сказал Саптах из-за спины.

Я заметил его раньше, так что не вздрогнул от неожиданности.

Оставил тушку утки, кивнув одному из слуг. Тот кивнул в ответ, мол, понял, доделаю.

Обтёр руки песком, подцепив его прямо из-под ног, и побежал догонять учителя, на ходу продолжая избавляться от запаха крови с рук.

— Надо омыть, — сказал Саптах коротко. — Кровь недопустима.

Шли мы в небольшое святилище, пустую комнату, где стояла небольшая статуэтка божества, судя по чепцу и телу-мумии — Птаха. Она подписана, но я ещё не разбираю символов, я не обманывал Уарсу. В деревне не имелось грамотных, только в период сбора урожая и уплаты податей писцы заглядывали в наше поселение вместе с мытарями.

Стены в помещении покрывали какие-то тексты, выполненные иероглифами. Никаких изображений нет.

— Повторяй за мной, — Саптах достал медный нож, положил его перед статуей и встал на колени.

Я сел чуть позади него, справа.

Он, кланяясь время от времени, принялся начитывать гимн:

'Почтение тебе, о Птах, великий бог, чей облик скрыт. Ты открываешь свою душу, ты просыпаешься в мире. О отец отцов всех богов, Птах небес. Ты освещаешь их своими глазами (авт: солнце и луна). Ты уничтожаешь ночь и разгоняешь мрак двумя глазами.

Когда ты отдыхаешь, приходит мрак, а когда ты открываешь глаза, появляются лучи света.

Ты — ежедневно рождающийся младенец, старик, дошедший до предела вечности, старик, пересекающий вечность, Владыка скрытого трона, сам сокрытый, непознанный, чей облик неизвестен, повелитель лет, дающий жизнь по своему желанию.

Ты создал людей, указал им, как следует жить, и ты сотворил богов.

Ты идешь в вечности, твоих форм множество, ты слышишь молитвы людей. Ты создал собственные члены, сотворил свое тело, когда земли и небес еще не было, и когда воды еще не текли.

Ты соединил вместе землю, ты собрал свои члены, ты сформировал свое тело, и ты стал тем Единственным, кто сделал для себя опору и вылепил Две Земли.

У тебя не было отца, чтобы зачать тебя, у тебя не было матери, чтобы родить тебя, ты создал себя сам без помощи других существ, и ты явился в мир, имея все, что тебе нужно…'

Всего текста я не запомнил, он длинный, состоящий из пересказа мифа о сотворении, и как мне кажется, Птаху приписали много чего от Ра и ещё пары-тройки других богов.

Всё это произносилось ради того, чтобы сообщить богу-покровителю, что Саптах берёт меня в ученики.

Во время чтения гимна я вновь почувствовал присутствие той самой тени, о которой уже начал забывать. Она словно стояла за спиной и обнимала меня. В эту жару потусторонние объятия принесли комфорт и прохладу. Никакого страха.

Это чувство было настолько реалистичным, что я даже не сразу понял когда меня коснулся Саптах. Он подошёл ко мне сзади, взяв с постамента нож, ставший теперь ритуально чистым (этому учитель посвятил отдельную речь).

Было ли мне страшно? Ничуть. Я знал, что египтяне не приносили человеческих жертв, разве что ритуально казнили за особые преступления перед богами. Тех, кто грубо попрал маат.

Он срезал локон Гора, произнеся: «О, Птах! Передай Джехурти, что я хорошо обучу его посланника!»

Вот тогда-то я понял, почему всё было обставлено настолько серьёзно: я-то, наивный, думал, что Саптах ничего не заметил, а он понял, что волосы у меня крашенные. У него особая чуйка на чернила. Заметил капельку на губе у ученика Рахотепа, и было бы странным, если не разглядел бы сажу на целой косе.

— Больше не надо красить, — сказал он мне, вкладывая срезанный пучок волос мне в руку. — А теперь назови меня учителем и можешь вставать.

— От всего сердца благодарю, учитель Саптах, за то, что принял меня.

Я поклонился ему трижды, сам решил, что так будет правильно, а после третьего поклона не спешил подниматься.

— Достаточно. Вставай, — голос звучал довольно.

Я поднялся с земляного пола, отряхнул коленки и спросил:

— Учитель, позволь вопрос?

— Говори, — дозволил Саптах.

— Два глаза Птаха — это солнце и луна?

— Верно. Что-то ещё? — почему-то Саптах улыбался.

— Почему ты говорил, что облик Птаха неизвестен, если вон он, стоит, вполне себе известный.

Учитель рассмеялся:

— Когда сам ответишь на этот вопрос, будем считать, что твоё обучение закончено!

Он опять засмеялся и добавил:

— А теперь пойди и коснись стоп Птаха. У него есть для тебя дар.

Почему-то меня охватил страх. Я не боялся, когда Саптах запрокинул мою голову, держа в руке нож, а вот сейчас замер в нерешительности.

— Иди! — резче приказал учитель.

Пришлось исполнять приказ, и едва я коснулся статуэтки, как снова потерял способность двигаться. В этот раз не из-за своего личного неразумения, а из-за чего-то внешнего. Какая-то неведомая сила проникла в моё тело.

Не могу сказать, что это неприятно, хотя и приятного в этом тоже нет ничего. Я даже чуждой её не могу назвать. Почему-то я воспринял её как очень естественную.

— Это хекау, — произнёс учитель. — Ты, ученик, способен ею овладеть. У Ра при рождении было четырнадцать ка. У человека только девять составляющих его сущность. Боги делятся своим ка с царём, да будет он жив, невредим и здрав, а царь, да будет он жив, невредим и здрав, передаёт ка богов людям, ибо у него есть сиа - возможность понимать богов, и ху - возможность говорить с богами. Этими силами обладают только избранные.

Благодаря ка мы можем помогать богам в ежедневной битве за возрождение солнца, исцелять, растить хлеб и скот.

Ка есть у всего сущего. Это жизненная сила, суть, корень сотворённых предметов.

Однако, она не одинакова. Например, у женщин ка неполноценна. Точнее, это даже не ка, а хемуст, женская версия ка, связанная с материнством и деторождением. Она не хуже и не лучше, просто другая. Именно поэтому женщина не может быть Владыкой Двух Земель, она не способна вместить