Мелкий писец - Олег Мамин

Я едва закончил мастерить, как вернулся Саптах. Очень довольный, он только и сказал: «Работает», — и опять вручил мне тот же свиток, с которого я ранее переписывал знаки.

Так молча приказал продолжать занятия, что я и сделал. Сидеть стало гораздо удобнее, а правильный хват калама я подсмотрел, когда мы совместно записывали текст заклинания против крокодилов. Уж не знаю, оттого ли, что коврик давал бонус к каллиграфии (я плёл его с этими мыслями, убедившись, что разум может влиять на реальность), или благодаря правильному положению кисти, но у меня начало получаться неплохо.

Честно говоря, не знаю, сколько времени прошло, но судя по удивлённому лицу учителя, должно быть очень много.

Саптах вошёл в комнатку и сказал:

— Ты ещё здесь? Иди, перекуси и выпей пива. Я приказал слугам на кухне, чтобы тебя кормили, когда пожелаешь.

Собственно, о причине такой доброты я догадался сразу. Я же подарил ему заклинание от крокодилов, одной из самых больших опасностей для всех, живущих у реки.

Вряд ли прачки, то есть прачечники смогут позволить себе оплатить работу такого важного человека как Саптах, но вот владелец большой лодки — вполне. Пока кораблик движется, крокодилы для него не проблема, но они же останавливаются в пути, им нужно приставать к берегу. Иногда и вовсе приходится преодолевать пороги, таща груз и судно по берегу. Или снимать его с мели. Вот в такие моменты волшебный амулет должен быть очень полезным.

Саптах осмотрел исписанные мной черепки, указал на несколько ошибок. Я показал ему эталон, тот самый свиток, с которого перерисовывал, а Саптах только поцокал языком. Видимо не думал, что древний каллиграф мог ошибиться.

Я думаю, что он и не ошибся. Свиток действительно не новый, и при всей консервативности Двух Земель общепринятое написание могло просто-напросто измениться.

Похоже, писец об этом просто не задумывался, а сейчас получил откровение.

— Когда утолишь голод, приходи в святилище Птаха, — я так понял, что то помещение со статуей бога так официально именуется, — ещё несколько раз запишем заклинание против крокодилов.

Я диктовал, мы оба писали. Потом я касался свитков и повторял весь текст вслух.

Затем мы говорили о том, почему именно так, а не иначе записываются те или иные слова и понятия.

Всё оказалось несколько сложнее, чем я предполагал. Письменность и не идеографическая, где один символ — это целое понятие, и не фонетическая. Один и тот же знак может выступать в обоих ролях.

Кроме того выяснилось, что далеко не все знаки были в том свитке, я узнал несколько новых. По словам Саптаха, ему известно около полутысячи знаков, но это приблизительно, он не считал. (авт.: к периоду Нового царства их было около 800, а в эллинистический период — 6000).

Про направление письма Саптах сказал, что правильно считать не то, что фигуры смотрят в начало строки, а то, что они не видят будущего, только прошлое.

Кроме фонетических знаков и идеограмм, оказалось, что есть ещё и детерминативы, именно они составляли те самые сотни знаков. Они не читаются, а несут некий смысл. Например, значок человеческих ног вместе с «домом» — это «выходить». Или слово «ра»: если детерминатив «солнце», кружок с точкой, то речь о светиле в небе. Если детерминатив сидящего царя — это Ра как бог. А звучание одно и то же. Получается, что написанное более точно передаёт смыслы. Неудивительно, что это придаёт дополнительного почтения к словам записанным.

Трудно и со смысловыми знаками. Например, кружок с точкой внутри — это не просто солнце, но и «день», «свет» и даже «время».

С фонетическими значками тоже не так просто, не все они передают один звук, есть по два и три. Хотя бы это решается простой зубрёжкой, облегчённой подсказками: скарабей это «хпр», что по сути является его именем с пропущенными гласными.

По первому впечатлению чтение будет похоже на разгадывание ребусов, но думаю, что приноровлюсь. Глсн ж н слшкм вжн, бз нх тж вс пнтн. Просто привычка нужна, чтобы такое читать и писать.

— Как полагаешь, сколько времени тебе понадобится на освоение? — спросил меня Саптах, когда уже стало довольно темно.

— Через две декады смогу читать медленно. Записать за говорящим… Пока не знаю. Долго.

Комментария не последовало, Саптах лишь кивнул.

Он вручил мне свиток с заклинанием против крокодилов, написанный собственноручно, и дал задание:

— Завтра будешь писать эти слова на остраконах (греч.: черепок). Проговаривай слова, но не вливай свой ка в обломки. Просто учись, развивай руку и запоминай.

Спать я опять лёг в саду, но теперь уже на циновке и подушке.

Долго не мог уснуть, смотрел на звёздное небо, не очень знакомое по нескольким причинам. Мы хоть и не на экваторе, но уже видна часть созвездий южного полушария. Тот же Большой Пёс со своим Сириусом. Летом на широте Москвы его не увидеть, только осенью в утренних сумерках едва вылезает.

А вторая и третья причины отчего небо такое глубокое — нет городской засветки и туч, ничто не мешает разглядеть даже тусклые звёздочки.

Вроде бы созвездия тоже имеют несколько искажённую форму, а ещё сейчас Полярная звезда вовсе не является точным ориентиром на север. Я даже названия из будущего помню: или Кохаб, бета Малой Медведицы, или Тубан, альфа Дракона. На неё «указывает» пояс Ориона. Первая была хорошим ориентиром за тысячу лет до новой эры, а вторая — за три. Можно сориентироваться касательно текущего времени, если уточнить у кого-то. В крайнем случае самому понаблюдать, какая звезда всегда на севере.

(авт.: Это ошибочное рассуждение. Кохаб, араб. «звезда севера» относительно точно указывала на север с 2000 года до н.э. по 500 год н. э, а Тубан, араб. «змея» ~3500−1500 годы до н.э. То есть в период, который герой считает наиболее вероятным временем попадания, обе звезды могут быть полярными с одинаковым успехом)

Я не был астрономом, но нет ничего удивительного в этих знаниях. Всё, что говорил гид в каирском музее, очень хорошо врезалось в память. Это же последние воспоминания из того мира, куда я никогда не вернусь.

Кстати, не знаю, как полярная звезда называется на египетском. Надо будет спросить у Саптаха.

Стало весело, когда представил, в каком шоке будут люди будущего, когда сумасшедший русский заговорит на древнеегипетском, считая себя трёхлетним мальчиком. Почему-то я думаю, что мы с ним поменялись. Вряд ли кто-то воспримет серьёзно его слова. Скорее всего, в дурку упекут, хотя, казалось