Мелкий писец - Олег Мамин

И только у избранных есть хекау - возвышенная форма ка. Такие люди способны на большее, чем все остальные. Они чуть ближе к богам, могут получать их ка напрямую, взаимодействовать с ними без посредничества царя, да будет он жив, невредим и здрав.

Саптах подошёл ко мне и приказал обнять его. Естественно, я не мог этого сделать, не мог пошевелиться. Он вклинился между моих рук, которые по прежнему касались ступней статуи, сымитировав объятья.

Часть хека перетекла в него, а ко мне вернулась способность двигаться, стало легче, будто сняли часть свинцового одеяния. Однако далеко не вся волшебная сила покинула меня.

— Учитель, а у богов есть и ка, и хемуст? — спросил я без позволения.

Переваривающий приток силы Саптах не обратил внимания на дерзость, ответил:

— Все боги андрогинны. Например, Бастет, на две трети женщина, на одну треть мужчина. Понимаешь?

— Кажется да. Именно поэтому они могут творить? Иначе как породить других богов, когда ты Единственный?

— И верно, и ошибочно, ученик. Боги не творят. Все вещи уже существовали в Хех (егип.: «бесконечный» — абстрактное божество) до начала творения. Они лишь проявили их из небытия. Понимаешь?

— Умом понимаю, но сердце не принимает, — сказал я честно.

— Молодец, что не стал лукавить. Если будешь прилежным, я научу тебя, как сделать знания частью твоей сути, как впитать сердцем ка познания… — он прервал обещания резко, словно спохватился. — А на сегодня всё. Ступай к себе в комнату, завтра я дам первый урок записи слов бога.

Мне не хотелось ночевать в помещении в самое жаркое время года, попросил его позволения ночевать в саду. Естественно, возражений не последовало, и я побрёл в местечко, которое заприметил ещё днём. День был безумным, я устал ментально, так что мгновенно погрузился в сон. Вещий сон, магический.

Глава 4

Первый урок для нас с Уарсу провели совместно. Наставники хотели убедиться, что мы действительно начинаем с нуля, так что каждый из них меньше занимался своим учеником, чем наблюдал за соседом.

Рахотеп с учеником пришёл в дом Саптаха, мы заняли мою комнату, ту самую, пустую, где даже циновки на полу не имелось.

Я ожидал, что всё начнётся с зачитывания каких-нибудь поучений вроде «Поучения Ахтоя», где сравнивается работа писца с другими занятиями, мол, рыбака или прачку крокодил жрёт, а писца — нет.

Ничего подобного. Сразу приступил к делу.

Нам с коллегой-учеником выдали по горе черепков — ученики не пишут на папирусе, он дорогой.

Первым делом Сахотеп научил меня очинять калам, особую палочку для письма. Ничего хитрого — тростинку нужно заточить о камень, а потом слегка пожевать кончик, размочалить, чтобы стала похожа на кисточку.

Потом торжественно вручил простенькую палетку-пенал из дерева и баночки с чернилами. Нам полагались только чёрные, а в палетке у учителя имелись ещё зелёные и красные. В нормальном состоянии они твёрдые, перед работой их нужно развести водой. Для этого в палетке есть углубления.

Забавный ритуал стряхивания первой капли воды на землю, после вчерашнего рассказа о ка я уже не считал таким простым. Во-первых, это делается с поминанием имени Имхотепа, а произнося имя, по-египетски «рэн», мы как бы направляем ка через чернила к нему в Дуат, где он будет обитать вечно. То есть таким незамысловатым ритуалом мы обеспечиваем его благополучие в мире ином.

Рахотеп сразу начал обучать Уарсу значению символов, что они означают, как правильно пишутся. Они начали сразу с иератики, упрощённой версии иероглифического письма.

Саптах поступил иначе: он не стал объяснять мне фонетику и семантику, а просто вручил свиток, написанный божественным письмом, то есть иероглифами, и велел перерисовывать все «рисунки» парами, смотрящими влево и вправо. По одной паре каждого вида.

На вопрос: «Сколько раз?» — ответил: «Пока сам не будешь доволен результатом».

И ушёл.

Рахотеп аж рот разинул, а Уарсу не удержался и хихикнул. Он даже испугаться не успел, тут же получил тростиной по спине — учитель принёс это учебное пособие с собой.

— Не зря говорят, что уши ученика на спине, — злобно прошипел Рахотеп.

Я попробовал и так, и эдак, но не очень хорошо получалось. Хват, привычный для ручки и карандаша не подходил для палочки тростника.

Я и раньше писал, ещё в деревне, но не сидел в такой неудобной позе. Точнее, я подстраивался под удобный мне хват, который сейчас вообще неуместен.

— Уважаемый Рахотеп, не покажете мне, как правильно держать калам? — спросил я, набравшись наглости и поглядывая на трость в его руке.

Чужого ученика он бить не решился скорее всего ради того, чтобы Саптах не упрекнул, что он вмешивается в обучение, но и помогать не стал, вероятно, не из вредности, а по той же причине, ради чистоты спора.

Пришлось самому приноравливаться. Опасно закреплять неправильный навык, переучиваться труднее, чем сразу учиться правильно. Хотя, мне ли говорить? Я с трёх лет писал неправильно, теперь, сидя в классической позе писца, я это понимаю.

Я решился на провокацию. Вздохнул преувеличенно печально, выпрямил спину и сказал громко и торжественно:

— Пусть Джехути водит моей рукой! — и приступил к обучению-тренировке.

Ради всё той же провокации из всего списка выбрал первым иероглиф «ка» — две руки, не то указывающие в небо, не то обнимающие. После того, как Саптах мне продемонстрировал, что ка передаётся через объятия, склонен принять второе объяснение.

Откуда я его знаю? Так статуя, которая принимала участие в моём перемещении в новое тело, имела такой символ на голове вместо короны. Да и называлась она именно так: «Статуя ка Гора». Точнее, аутибра Хора, но это просто означает «царь», не имя и не эпитет.

Почему это провокация? Так древнее мировоззрение крайне синкретичное. Они во всём видят параллели и знаки. Уверен, что мой выбор он ничем иным не сочтёт, ещё и припомнит, когда у меня отрастут седые волосы.

А я ещё усугублю: следующими буду рисовать ибисов и павианов, символы бога Тота-Джехути.

— Он одинаковый, не надо рисовать левое и правое положение, — я наивно похлопал глазками, отметив внимание к своему выбору. — Думаешь, надо рисовать то, что может быть левым и правым?

— Спросишь своего учителя, — Рахотеп отвернулся и продолжил свой урок.

Спустя два часа занятия, вернулся Саптах со служанкой. Нам с Уарсу принесли хлеб и фильтрованное пиво (в этом времени его пьют