Маршрут: Ноль - Mrs. Mracopisec

— Включи фары, — произнесла Ольга, не открывая глаз.

Я послушался. Дальний свет выхватил из тумана силуэт человека на обочине. Мужчина в старомодном плаще стоял к нам спиной, подняв руку для попутки. Но что-то было не так. Его тень… она падала неправильно. Против света. Как будто кто-то нарочно развернул её, чтобы сыграть со мной злую шутку.

— Остановимся? — бросил я, хотя внутренний голос орал: «Гони!»

Ольга посмотрела на меня так, будто видела насквозь. А может, действительно видела — кто их знает, этих призраков из прошлого. Или не из прошлого? Чёрт, я уже сам запутался.

— Ни в коем случае, — прошептала она, но было поздно — я уже сбавлял скорость.

В тот момент, когда мы поравнялись с ним, он повернулся. И… исчез. Просто растворился в воздухе, как дым. На асфальте остались лишь следы шин — абсолютно свежие, хоть и покрытые трещинами времени. Такие же, как на том месте аварии…

GPS засветился красным — мы снова проезжали 93-й километр. Третий раз за последние полчаса.

— Знаешь, что самое страшное? — спросил я, машинально потирая шею. — Когда я был маленьким, мне всегда казалось, что кто-то сидит в углу комнаты. Особенно по ночам. Я даже спал с включённым фонариком.

Ольга не ответила, но её рука, лежащая на колене, слегка дрогнула. Я заметил, что она не дышит, когда я на неё не смотрю.

На обочине валялась пачка «Явы» — тех самых сигарет, которые перестали выпускать ещё в начале девяностых. Я хотел показать её Ольге, но когда взял, она рассыпалась в пыль прямо у меня в руках.

— Хорошая метафора, да? — попытался пошутить я, но смех получился каким-то хриплым. — Всё здесь… рассыпается.

Ольга молчала. А потом вдруг произнесла то, что заставило мою кровь превратиться в лёд:

— Ты ведь помнишь, как мы ехали этим маршрутом в последний раз? В ночь аварии?

Я резко затормозил. Машину занесло, но мне было плевать.

— Что ты сказала?

Но она уже смотрела в окно, делая вид, что ничего не произошло. Только её руки, судорожно сжимающие ремень безопасности, выдавали волнение.

А в зеркале заднего вида я снова увидел того человека в плаще. Теперь он стоял прямо за машиной и улыбался. Улыбался так, будто знал какой-то ужасный секрет.

И тогда я понял — это был я сам. Вернее, тот, кем я мог бы стать, если бы не…

К чёрту. Нужно выбираться с этой проклятой дороги. Пока ещё можно различить границу между реальностью и безумием. Хотя, если честно, я уже начал сомневаться — а была ли она вообще, эта граница?

Мы молчали долго. Очень долго. Минуты растягивались, как резина, а пространство вокруг становилось всё более плотным, словно воздух превращался в желе. Радио продолжало шипеть, но теперь в этом шипении я различал слова. Обрывки фраз. Имена. Даты. Каждое слово било по нервам, как удар молотка по стеклу.

— Почему ты ничего не объясняешь? — спросил я, не отрывая глаз от дороги. — Кто ты? Откуда знаешь моего отца? Почему говоришь, что была в 1993 году?

Ольга вздохнула. Этот вздох был глубоким, бесконечно усталым, как будто она несла этот груз веками.

— Я не из прошлого, — сказала она, глядя мне прямо в глаза. В её зрачках, казалось, отражалась не солнце, а какая-то другая, холодная звезда. — Не из девяносто третьего. Не из будущего, каким ты его себе представляешь. Я — из трещины в твоей памяти, где время спуталось.

— Чего? — Я переспросил, потому что слова не складывались в смысл. Они были как обрывки чужого, непонятного языка. — Изнутри? Чего?

— Изнутри тебя. — Она сделала шаг ближе. Я не отступил, но каждая мышца напряглась. — Не из девяносто третьего. Не из будущего. Из точки, где всё обрывается. Где ты теряешь нить.

Я замолчал. Мои мысли путались, как клубок спутанных ниток. Я хотел спросить ещё что-то, но вместо этого достал камеру. Та самая «Зенит», которую я нашёл в заброшенном кафе. Индикатор REC горел красным, хотя я её не включал.

— Ты снимаешь? — спросила Ольга.

— Нет, — ответил я. — Она сама.

— Конечно, сама. Потому что ты больше не можешь решать, что записывать, а что нет.

Я посмотрел на экран камеры. Там был я. За рулём. Но не сейчас. Это было раньше. Гораздо раньше. Я помнил этот момент. Или не помнил? Волосы на затылке встали дыбом, когда я понял, что в кадре я смотрю прямо в объектив. Прямо на меня.

— Это невозможно, — прошептал я. — Я не мог снимать тогда. Я даже не помню эту камеру…

— Потому что ты не снимал, — перебила Ольга. — Это сделал кто-то другой. Кто-то, кто уже знает, чем всё закончится.

Я опустил камеру. Ладони стали липкими от пота.

— Значит, я правда схожу с ума, — сказал я.

— Или приходишь в норму, — ответила она. — Если ты всегда был отражением, то быть собой — уже диагноз.

Мы миновали ещё один километровый столб. 94-й. Или снова 93-й? GPS сошёл с ума. Цифры мелькали, как в сломанном будильнике: 93, 94, 95, 93, 93, 93. Я смотрел на них, и меня начало тошнить. Каждый новый знак казался издевкой. Как будто кто-то специально играл со мной, подсовывая одни и те же числа, чтобы сломать мой разум.

— Почему всё повторяется? — спросил я. — Почему мы едем по кругу?

— Потому что круг не разорван, — сказала Ольга. — Ты думаешь, время — это прямая? Линия от прошлого к будущему? Нет. Оно может сворачиваться. Как плёнка, которую перекрутили. Ты — место разлома.

Я почувствовал, как холодок пробежал по спине. Эти слова были слишком точными, слишком жуткими, чтобы быть случайными.

— А если я хочу выйти из этого круга? — спросил я.

Ольга усмехнулась. Её улыбка была пугающей — холодной, механической, как у манекена.

— Ты уже вышел. В 1993 году. Просто не заметил.

Я затормозил так резко, что ремень безопасности врезался в грудь. Машина остановилась. Я повернулся к Ольге, чувствуя, как злость и страх бурлят внутри, как вода в закипающем чайнике.

— Что ты хочешь этим сказать? — прошипел я. — Что я мёртв? Что я призрак? Что я застрял в прошлом?

Она не ответила. Вместо этого она указала пальцем на зеркало заднего вида. Я посмотрел туда и замер. В зеркале был я. Но не я. Старше. Уставший. С пустыми глазами. Он смотрел на меня так, будто знал что-то, чего я не знал.

— Это ты, — сказала Ольга. — В