Кейта: Дочь Леса. Книга 1 - Мария Эмви

— Опять? — вздохнул старейшина. — Духи снова беспокоят его?

— Они его никогда в покое и не оставляли. Такая уж у верховного шамана работа, — саркастично заметила Кейта, но тут же смягчилась, увидев искреннюю тревогу на лице старика. — Отец с ночи не спит. Говорит, с юго-запада ветер принес дурные вести… Ладно уж, проходи, почтенный. Только не шуми — он сейчас больше в мире духов, чем в нашем.

Девушка пропустила Ойгона внутрь. Ее приемный отец, Алтан, сидел у самого очага спиной к ним. Он даже не обернулся. Широкие плечи мужчины были укрыты медвежьей шкурой, а длинные, тронутые сединой волосы собраны в тугой узел. Перед ним на плоском камне дымились травы, а рядом лежал главный инструмент верховного шамана — бубен, расписанный знаками трех миров.

— Я слышал тебя, Ойгон, — голос Алтана был глухим, но сильным. Он всегда говорил так, словно слова рождались не в горле, а в самой груди. — Говори, что тревожит тебя, пока мой кут еще полностью со мной.

Старейшина кашлянул и переступил с ноги на ногу.

— Охотники вернулись. Те, что уходили к южным кряжам. Они видели следы, много следов. Целая орда прошла там, не больше трех дней назад. Эти негодяи выжгли пастбища и отравили колодцы!

Кейта замерла на полушаге к очагу, где стоял котелок с остывшим травяным отваром. «Выжгли пастбища…» В ее сне было то же самое.

— Это дело рук степняков, — без вопросительной интонации произнес Алтан. Он медленно повернул голову, и Кейта увидела усталые, покрасневшие глаза отца. — Они подошли слишком близко. Ближе, чем когда-либо.

— Вот и я о том же, тойон! — закивал Ойгон. — Народ волнуется. Нужно выставить дозоры и укрепить частокол. Другими словами, готовиться к битве.

— Битва — это последнее, что нам нужно, — наспех отрезал Алтан. Вождь клана посмотрел на Кейту, и в его взгляде была не только отцовская теплота, но и тяжесть знания. — Силой их не одолеть. Их тысячи. Мы должны знать, чего хочет их хан, зачем они нарушили древние границы.

Верховный шаман снова отвернулся к огню.

— Я уйду в камлание. Сегодня ночью.

Кейта ахнула. Обычное камлание длилось несколько часов. Но по тому, как отец это сказал, она поняла — речь идет о другом. О глубоком погружении, словно на самое дно океана.

— Надолго? — спросила она, и привычные надменные нотки полностью испарились из голоса юной удаганки, уступив место плохо скрытой тревоге.

— Сколько потребуется. Может, три дня. Может, пять. Я должен дойти до Верхнего мира и спросить совета у Айыы. А если понадобится — спуститься в Нижний и вырвать правду у самого Эрлика.

— Пять дней! Пресвятая Хранительница! — воскликнула Кейта, всплеснув руками. — Отец, это опасно. Твое тело будет здесь, абсолютно беззащитное. А если они нападут, пока тебя не будет? Кто поведет нас? Ойгон, при всем уважении, дальше своего носа видит, только когда чихает.

Седобородый старейшина обиженно засопел, но промолчал. Слово Алтана было законом.

— Ты поведешь их, медвежонок. — спокойно ответил Алтан, не глядя на нее. — Будешь моими глазами и ушами. Ведь только ты знаешь лес лучше любого охотника.

— Я всего лишь ученица бубна, посвящения еще не было! Чем я смогу помочь! — возразила она, хотя это была лишь половина правды. Девушка чувствовала духов, иногда даже слишком хорошо и уж точно лучше большинства учеников племени. — У меня не получится никого защитить, если…

— Твоя задача — не вступать в бой, если он окажется неминуем. — он наконец-то посмотрел ей в глаза, и его взгляд стал твердым, как гранит. — Нужно лишь выиграть для меня время. Спрятать женщин и детей в дальних пещерах. Запутать следы. Если понадобится, отвести врага в Черные топи.

Верховный шаман говорил так, будто сомнений быть не могло. Кейта вздохнула, понимая, что спорить бесполезно. Она подошла к очагу, взяла деревянную кытыйа, зачерпнула теплого отвара и протянула отцу.

— Тогда пей. А то твой великий дух отправится в путешествие, а тело тут окоченеет от голода. И кто мне потом будет рассказывать, как страшно выглядят абаасы вблизи?

Алтан усмехнулся и принял чашу, исподлобья поглядывая на девушку.

— У них твои глаза, когда ты злишься.

— Очень смешно, — фыркнула девушка, но уголки губ дрогнули в улыбке. Дочь верховного шамана села рядом с ним на шкуры, прижимаясь к плечу. После чего тихо, едва ли в полголоса, произнесла: — Только вернись, слышишь? Не задерживайся там на своих духовных пирах.

— Постараюсь, кыыс. — он погладил ее по распущенным волосам цвета вороньего крыла. — Постараюсь. А теперь оставьте меня оба. Мне нужно настроиться.

Старейшина Ойгон, поняв, что аудиенция окончена, поклонился и поспешил к выходу. Кейта еще мгновение сидела рядом с отцом, впитывая его спокойствие и силу. Она знала, что следующие несколько дней будут самыми долгими в ее жизни. И впервые сон, приснившийся на рассвете, показался ей не просто игрой воображения, а тенью грядущих событий. Тенью, пахнущей полынью и войной.

Кейта вышла из балагана, плотно притворив за собой массивную дверь. Утренний холод коснулся ее босых ступней, заставляя вздрогнуть. Легкая рубаха, перехваченная кожаным поясом, совсем не грела. Девушка глубоко вдохнула влажный, смолистый воздух тайги, пытаясь отогнать остатки тревожного сна и еще более тревожного разговора с отцом. Ее глаза, цвета небесной синевы, внимательно осматривали небольшой айыл. Деревянные балаганы и летние ураса еще дремали в полумраке, но у некоторых уже дымились камелеки, предвещая завтрак. Невысокая, но крепко сбитая, Кейта двигалась бесшумно, как дикая кошка, привычная к лесным тропам. На скулах проступал легкий румянец от холода, что придавало еще больше нежности ее аккуратному лицу.

Ойгон уже суетился у частокола, отдавая указания молодым охотникам. Он был хорошим старейшиной, но совсем не воином и уж тем более не лидером в условиях войны. Его шаманская сила была мала, а опыт в камлании ограничивался простыми обрядами на урожай или хороший промысел. Именно поэтому Алтан так беспокоился. И именно поэтому эта ответственность теперь ложилась на Кейту.

Она помнила, как верховный шаман нашел ее. Он редко рассказывал эту историю, но отдельные детали врезались в память. Ей было, может быть, два или три года, когда шаман, путешествующий по глухой тайге, наткнулся на разорванный медведями айыл. Все было в крови, разрушено. И