Амулет мертвеца - Константин Чиганов

— Нет. Был бы глуп, я бы первая сказала — уберите его, испортит всю малину.

— Не боитесь солнца. И людей.

— И химеры совести. У меня ее нет, и давно. Но кое-какие принципы остались, веришь. В общем, посуди сам. Почти идеальное место для нас всех. И тебя, малыш. В сезон — толпы туристов, где никто никого не знает. И каждый год кто-то пропадает, тонут в море по пьяни, срываются со скал, попадают в дорожные.

В этом году уже тринадцать человек, семья, трое, в первый же день по приезде улетела с машиной в ущелье. А мы виновны только трижды. Не младенцы, не юные девицы. Нашу добычу ты видел. Они все равно загнутся через год-два. Намного мучительнее, в своих моче и дерьме в подвале или на каталке скорой.

— Серые санитары леса?

— Хочешь так думать, думай. Но не считай тупыми маньяками-убийцами.

— Ладно. Не маньяки. Упыри. Легче? И я тоже, конечно.

— Пусть упыри. Мы хотя бы войн по идиотским поводам не начинаем.

Она остановилась, мимо прошла симпатичная молодая парочка, с черно-белой французской бульдожкой на поводке. Данил приготовился к испуганному лаю-визгу. Ни черта. Собачка подсеменила к модельным босоножкам красавицы и села, преданно глядя ей в глаза.

— Извините, она еще…

— Маленькая, — успокоила Майя блондинку-хозяйку в шортах и пестрой ветровке, — конечно мы еще маленькие, нам сколько, годик?

— Восемь месяцев, — истинные собачники как мамаши, «НАМ восемь месяцев, МЫ покакали».

— А потом мы вырастем большие и грозные, — сказала упыриха, нежно, матерински улыбаясь, булька забила коротким хвостиком и сунула ей головенку погладить. Кажется, жмурясь от удовольствия, пока та ласкала ее за ушками-парусами, черным и белым.

Нагладившись и кивнув хозяевам, она пошла дальше. Данил молчал, удивленный.

— Думал, нас всякая живая тварь боится? Фигушки, — она показала вполне нормальный розовый язык, — я собак всегда любила. И они меня. Еще у папа пропадала на псарне. Он сердился, хотя больше для вида.

(На псарне. Волчица ты, хах, тебя я презираю, в овечьей шкуре. Это сколько уж годков ликвидировали большевики эту нетрудовую роскошь? И отправили собак охранять границы и беломорканалы?)

Следующие слова ее стукнули Данила как обухом меж глаз.

— Я тоже любила живого.

— А?

— Я тоже любила живого. Когда была уже вот такой как сейчас. Неизменной. Холоднокровной.

— Он жив?

— Не знаю. Наверное, уже нет. Время. Но он выжил чудом. Я сорвалась, Даня. Как ты. Иначе с чего ты сбежал из своего Питера, а? Нет, я не читаю мысли, у тебя все на лбу написано. Новичок.

— И что ты мне хочешь доказать?

— То, что ты и так знаешь. Заталкиваешь в глубину себя, но знаешь. Ты главная для нее опасность.

— Ну конечно. Спасибо.

Ему внезапно стало холодно теплой южной ночью, шум прибоя внизу показался отвратительно резким, как рвущаяся под пальцами чья-то плоть.

— Не за что. Кстати, я категорически запретила нашим причинять ей вред. Напротив, попросила приглядывать. Ты себя так не мучай. Она славная, я понимаю. И любовь у вас настоящая. Ведь она тебя подняла?

— Да.

Запретила. Всем. И они послушались. Данил ей верил, вот ведь как. Значит, ее статус или как еще, позволял ей просто взять и приказать. Кто ж ты есть, дворянка-собачница? Княжна ночи? Королева мертвых?

— Подняла из могилы, рискуя всем, и жизнью, и, если верить набожным лопушкам, спасением души. Нет, она настоящая героиня. Не то что ты, прости.

— А я спорю? — ему было приятно ее отношение к Даше. Дьявол, она ведь так говорит, чтобы сделать ему приятно, наверняка. Как ей верить, дохлый ты остолоп?

— А если ты ее убьешь? Ладно, не ты. Оно, Вендиго, чертенок, бабайка, и так мы иногда говорим, вырвется, как тогда? Повоешь, да обратишь ее в живой труп и всюду будешь таскать с собой? Молодец, возьми пирожок с падалью.

А ведь у нее нет даже сумочки, подумал Данил, где она прячет…

— В себе, дурачок. Ой, да не телепатия, я же старше тебя на сотню с гаком лет. Я таких десятки знала. Прости, уникальный ты наш. С нашим заживлением вложить анк, мы так зовем, в себя совсем просто. Один разрез, дел на пять минут. И ты свободен, птица большого помета.

— Это мысль.

— Бери, пользуйся. Видишь, какая я полезная? Никто у тебя ее похищать не будет, обещаю. Ты САМ должен понять. И решить.

— А другие… убивали своих живых? Ты знаешь?

— Не всякий о таком скажет, студент. Но про двоих я знаю…почти точно. И веришь, мне, дохлой кровожадной суке, их жаль было невыносимо. Думай, вагант. Сам. Мы еще встретимся.

В темном небе давно висела умирающая луна, белый серпик. Данил не заметил, как они ушли с набережной к старому парку поблизости. Обычно тут полно отдыхающих, но в этот раз — пара нерезвых теней, да проехал глухо урчащий мотоцикл с парочкой в шлемах, так многое напомнив.

Они подошли к парковке под старыми липами. Одна машина, вторая, темные, не живые-не мертвые… и на всех нагадили чертовы птицы, вороны, наверное. Место неподходящее, но другого в этой летней толчее нет.

Только одна машина стояла чистенькой и блистающей. Темно-синий БМВ-кабриолет с закрытым верхом.

— Подвезти до дому? — она снова улыбалась.

— Нет, благодарствую, — Данилу хотелось прогуляться под луной и подумать. Даша, наверное, спит давно. Впрочем, он ведь испросил себе эту ночь «для кое-каких дел», она не обиделась, и расспрашивать не стала. Повезло ему, дураку-покойнику.

— Возьми визитку, — вот пес знает откуда она достала, но в его ладонь легла бело-голубая карточка. «Майя Бридер, консультант» и номер мобильного.

— Обращайся, если что.

— Фамилия настоящая?

— Как имя. Хотя можно было добавить настоящий титул, было бы прикольно.

Низкий кабриолет сам зажег «ангельские глазки», распахнул длинную дверцу. Майя к нему не притронулась. Она села за руль, изящно подобрав длинные прекрасные ноги. Как когда-то в дамском седле, подумал Данил.

— Вот за что ценю ваше время, — сказала она, дверца захлопнулась с тугим дорогим звуком, пробудился мотор, стекло опустилось, — за этих вот зверушек. Люблю их и скорость, что делать.

Секунду спустя ее не было. Легкий запах высокооктанового бензина вместо духов. Поехала выбирать кратчайший путь?

Данил наконец поставил бутылку на освобожденное парковочное место. Пусть найдет кто найдет и спокойно выпьет.

Ему безумно захотелось увидеть Дашу. Издали, хоть в окошко. Как положено Дракуле, да, усмехнулся он. И зашагал к берегу, там, над обрывом, по набережной вел кратчайший путь. Волк побежал по сой короткой дорожке.

Аллея скоро вывела его к анапскому маяку. Невысокая бело-черная башенка с темно-красным вспыхивающим