Латинист - Марк Принс

— А почему днем ты отпирался?

— Потому что… боялся, что ты неправильно поймешь.

— А кто-то понял бы такое правильно?

— Я испугался, что, все узнав, ты откажешься от нашего проекта.

— То есть ты собирался бросить меня одну бултыхаться в этом аду бесконечных отказов!

— Ну, в Вестфалинг тебя бы приняли, я вообще не понимаю, что тебе еще нужно кроме этого.

Тесса умолкла. Крис сделал шаг в ее сторону, но она только сильнее рассвирепела и отвернулась от него.

— Пожалуйста, не произноси этого слова — «непростительный», — сказал Крис, снова двинувшись к ней навстречу. — Ты сможешь простить меня?

Тесса разжала кулак, разгладила смятые листы.

— А у меня есть выбор? — спросила она, проходя мимо него в кухню. Засунула листы под чайник.

— Не надо, — сказал он.

Тесса все не могла поверить, что Крис действительно так поступил, зашел в своем понимании границ дозволенного в такие дебри, каких ей и не представить. Тессе все так же хотелось причинить ему боль, причем она не могла описать словами, как именно, — идея проклевывалась, но не принимала окончательной формы.

— Не думала, что ты до такого опустишься, — сказала Тесса, возвращаясь к обеденному столу.

— Пожалуйста, постарайся меня понять. Наверное, тебе стоит немного передохнуть. День выдался длинный. Что ты сделала с письмом?

Она перегородила ему путь на кухню.

— Я хочу его оставить себе.

— Я тебе принесу другой экземпляр… Пришлю. — Такое Крис говорил очень часто. И никогда ничего не присылал.

— Мне мучительно… Мучительно вспоминать про то, второе, письмо, — сказала Тесса.

— Ну так давай я тебе пришлю копию.

— Нет, — стояла на своем Тесса. — Мне нужна именно эта. Для меня это важно. Как подтверждение того, что ты думаешь на самом деле.

* * *

Крис ехал домой, дождевая морось оседала на лобовом стекле такси. Да, день обернулся пирровой победой. Столько напряжения. Утрачены важные позиции. Он облизал пересохшие губы, почувствовал соленый вкус пота. И все же победа. Проблема решена — как минимум на какое-то время. Он шагнул наружу, дождь закапал на залысины на висках, вода, смешавшаяся все с тем же засохшим потом, потекла по надгубью. Он вошел внутрь, почувствовал сильнейшее искушение залезть в почтовый ящик Тессы и посмотреть, не пришло ли за вторую половину дня каких писем, потом решил не нарушать ее личных границ. Может, получится начать жизнь с начала. Между ними возникло новое взаимопонимание, и он испытывал легкую эйфорию. Они сказали друг другу правду. Их связывает доверие. Когда она попросила разрешения оставить себе письмо, он едва не выпалил: «Это наводит на мысль, что ты собираешься использовать этот документ как свидетельство против меня, если решишь, что с тобой обошлись несправедливо, и вздумаешь дать делу официальный ход», однако не выпалил, потому что ему в некотором смысле было важно, чтобы у нее остался экземпляр подлинного письма, пусть это и повышало его уязвимость. Но ведь уязвимость — неотъемлемая часть доверия. А доверие — неотъемлемая часть любви.

Так что в этот вечер он не полез в телефон Тессы, вместо этого налил себе виски на один палец, выкурил сигарету на заднем дворе, среди ранних примул и нарциссов, — дождь шелестел по листьям, вдалеке сгущался туман, баловался с огнями, которые еще горели в окнах у соседей. Тонкая прохладная завеса тумана колыхалась на легком ветерке, Крис добавлял к ней клубы дыма. И тут, среди нежданной безмятежности сырого вечера, раздался телефонный звонок.

— Кристофер Эклс, — произнес женский голос.

— Да, — откликнулся он.

— Это Элизабет из хэмпширского хосписа. Ваша мама упала…

Часть III

Сильна твоя любовь, раз не преминул

меня в древесный облик заточить.

Марий

Перевод Флоренс Хеншоу

На следующий день Тесса проснулась на заре, с мыслями о Клэр. Сквозь муслиновую занавеску пробивался дневной свет. Рука озябла на медной эмалированной спинке кровати, пока она вылезала из-под одеяла. Стоя под горячим душем, Тесса думала про сестру: может, та заработалась за полночь в своей лаборатории в Мерке; потом стала соображать, что сегодня наденет, в связи с чем мысли снова вернулись к Клэр: это Клэр подарила ей на Рождество шерстяной вязаный свитер, бежевую штуковину, лишенную всякого силуэта, — сама Клэр очень любила такие свитера. Тесса его примерила и собралась было оставить в Штатах. Но потом передумала и надела свитер в самолет. На праздновании Рождества Клэр сообщила сестре, что получила повышение — она теперь зарабатывает, пожалуй, в пять раз больше, чем Тесса, а вот на одежду тратит меньше — мама их все подшучивает над этим фактом. Тесса уже двадцать семь лет как была младшей сестрой Клэр, но так и не смогла сообразить, стоит ли за этим подарком какой-то подтекст, и если стоит, то какой именно. «Пореже привлекай к себе внимание» — возможно, такой. Или вот: «Прелесть же, если мы станем выглядеть одинаково». Но вернее всего такой: «Мне некогда было заморачиваться».

Тесса вышла из душа и, следуя за облачком пара, вернулась в спальню, воздух покалывал кожу. Достала из груды одежды, валявшейся на полу, черные джинсы, отыскала под матрасом завалившиеся туда носки. Пока она одевалась, взгляд вернулся к медному каркасу кровати, к облупившейся эмали на круглом навершии, которое туда приварил Бен. Официально к ней переехав, Бен подточил балясины в изножье, чтобы они не торчали из-под матраса, а он мог вытягиваться во весь рост, а потом приделал к ним кругляшки, которые где-то выкопал.

Выполнять такие вот ремонтные работы на глубине в сто метров было его повседневным занятием: Бен был музыкантом и, по собственным словам, водолазом, хотя с тех пор, как заболел его отец, на погружения он уезжал гораздо реже, а чтобы залатать дыру в бюджете, устроился на полставки продавать фрукты и овощи на Крытом рынке. Тесса поначалу влюбилась в него на расстоянии, на свидании, которое подстроил Лиам, в «02 Академия», где Бен выступал первым номером. После концерта она еще три дня не снимала зеленый браслет, который ей надели на входе, носила его на виду, когда ходила за покупками на Крытый рынок, смеялась про себя, разглядывая пирамиду ярко-красных гранатов — плодов из царства теней, отведав которые Прозерпина до скончания дней обречена была проводить зимы в аду. Крис предложил ей почитать об этом в книге 1919 года издания, на немецком, и Тесса туда погрузилась. Ушла под воду.

Он пробил ей на кассе два огурца для Криса и