О чем молчит река - Изабель Ибаньез

– Я знаю, это прозвучит невероятно странно, но замок на двери моего номера сломался, и моя бедная служанка оказалась заперта внутри. Не могли бы вы выпустить ее сами?

– Конечно! – Саллам выбежал из-за стойки с моим ключом. – Shokran!

Он кивнул и что-то сказал стоявшему рядом служащему, который бросился выполнять его поручение.

Я развернулась и побежала через большой холл к двойным дверям. Резкий солнечный свет ударил мне прямо в глаза, но я этого почти не замечала. Люди сидели за разными столиками, расположенными вдоль передней террасы, а внизу, под лестницей, на каирской улице кипела жизнь. Мимо проезжали ослики с путешественниками и поклажей, лошади тянули экипажи. Я как можно быстрее спустилась на широкую аллею, размахивая зонтиком.

Один из служащих отеля, одетый в темно-зеленый кафтан, заметил мое стремительное приближение.

– Вам нужен транспорт, мадам?

Я кивнула, и он быстро подозвал экипаж, а затем помог мне забраться внутрь. Водитель закрыл дверь и замер в ожидании моих указаний.

– Хан эль-Халили, – ответила я, нервно оглянувшись.

В открытых дверях отеля мелькнула знакомая фигура.

Мистер Хейз.

Он стоял, сжав кулаки, и осматривал террасу. Я откинулась на подушки, чувствуя, как бешено колотится в груди сердце. Окно лишь частично скрывало меня из виду. Водитель кивнул, и экипаж покачнулся, когда он опустился на сиденье, щелкнув языком. Вожжи хлестнули лошадь по крупу.

Я рискнула обернуться в сторону «Шепердса».

Мистер Хейз смотрел прямо на меня. И он был в ярости.

– Езжайте, пожалуйста! Yallah, yallah![29] – крикнула я водителю. – Rápido![30]

Экипаж дернулся вперед, и я по инерции отлетела назад. Мы быстро пробирались сквозь плотное движение, сделали поворот, затем еще один. Я выглянула в окно, ветерок растрепал мои кудри. Сердце рухнуло куда-то в пятки.

Мистер Хейз бежал за нами.

Он ловко уворачивался от ослов и повозок, огибал людей, переходивших улицу. Когда он перескочил через высокую груду ящиков, я невольно присвистнула от восхищения. Этот человек умел быстро бегать. Казалось, ни одно препятствие не могло устоять перед мистером Хейзом, даже упрямые ослы и бродячие собаки, которые с тявканьем мчались за ним по пятам.

Miércoles.

Мистер Хейз встретился со мной взглядом после того, как чуть не столкнулся с продавцом фруктов. Он что-то крикнул, но я не разобрала слов. Я послала ему воздушный поцелуй и рассмеялась, когда он ответил мне грубым жестом. Я узнала этот жест по одной-единственной причине: однажды сын нашего садовника поступил так же, и я спросила, что это значит.

Экипаж сделал еще один поворот и резко остановился.

Я повернула голову. Впереди нас стояла длинная очередь экипажей.

– Черт, черт, черт.

До моих ушей донеслась беглая арабская речь. Еще секунда, и…

Дверь распахнулась, и на подножке появился запыхавшийся мистер Хейз.

– От вас, – шумно выдохнул он, – больше неприятностей, – еще один выдох, – чем вы того стоите!

– Так мне и говорили, – ответила я. – Нет, не заходите…

Мистер Хейз забрался внутрь и сел на скамью напротив меня. На лбу у него блестел пот.

– Я поговорил с вашим водителем. Он отвезет нас обоих обратно в отель…

– Как вы смеете!

– …ради вашего же проклятого блага!

Мистер Хейз едва не прожег меня взглядом, и я тоже свирепо уставилась на него. Скрестила руки на груди, возмущенная тем, что эта гора мышц занимает так много места в тесном экипаже.

– Уходите. Незамужней леди не полагается…

Его челюсти сомкнулись с громким щелчком.

– Вы видите здесь леди? Если бы моя сестра вела себя так же, моя мать…

– Моей матери здесь нет!

Мистер Хейз замолчал и побледнел.

– Я имел в виду…

– Я не ваша проблема, – продолжила я, как будто ничего не слышала.

– В сотый раз повторяю: ваш дядя превратил вас в мою проблему.

Наш экипаж медленно двинулся вперед. Я быстро взглянула на дверь, прикинула варианты и поднялась с сиденья.

– Не смейте выходить из движущегося экипажа, – прорычал мистер Хейз. – Сядьте.

Я толкнула дверцу, ухитрившись схватить сумочку, и вывалилась наружу, путаясь в юбках и размахивая руками, чтобы не упасть на грязную дорогу.

Позади меня мистер Хейз сказал:

– Черт возьми.

Я услышала, как мистер Хейз выпрыгнул из экипажа и аккуратно приземлился рядом со мной. Сильная загорелая рука поддержала меня, прежде чем я упала, запутавшись в своей чертовски длинной юбке. Мистер Хейз держал меня за руку, пока я поправляла платье, отряхивая подол от пыли. Экипаж продолжил удаляться от нас, унося с собой мой зонтик.

– Лучше бегите, если хотите догнать его, – сказала я.

– Только с вами, – ответил мистер Хейз.

Я высвободилась из его хватки и замерла, чтобы посмотреть, что он будет делать. Мистер Хейз стоял рядом, но не прикасался ко мне. Вместо этого он жестом предложил перейти на тротуар. Я согласилась, чтобы не мешать дорожному движению.

Оказавшись на тротуаре, я твердо заявила:

– В отель я не вернусь.

– Подумайте о своей репутации, – сказал мистер Хейз, возвышаясь надо мной.

– Как будто вам есть до нее дело, – огрызнулась я. – Для вас я просто работа.

Мистер Хейз и глазом не моргнул. Он словно окаменел.

– Я пойду на базар. Если вы хотите убедиться, что я в безопасности, идите со мной. Но не пытайтесь отвести меня обратно. – Я ткнула его в чересчур широкую грудь. – Я могу быть невероятно громкой и раздражающей, когда захочу.

– О, я заметил, – рявкнул мистер Хейз. Его голубые глаза налились кровью.

Я развернулась и зашагала прочь, не думая о том, куда иду. Но с каждым шагом я чувствовала взгляд мистера Хейза у себя между лопаток. Он что-то замышлял.

CAPÍTULO OCHO

Глава 8

Я совершенно заблудилась. Хан эль-Халили решил сыграть в прятки, и многие дома казались мне подозрительно знакомыми. Все они были высокими и узкими, с лепными альковами, в которых виднелись богато украшенные входы и веранды. Бледнокожие джентльмены в шляпах из пальмовых листьев проталкивались сквозь плотную толпу так, словно им принадлежала земля под ногами. Здание оперного театра придавало оживленной улице ощущение величия. Внезапно я вспомнила, как Papá водил мою маму на «Аиду», и несколько месяцев спустя они повторили это представление для меня. Mamá забыла строки, и Papá героически продолжил без нее, но это лишь заставило меня пожалеть, что я не была с ними в театре. Все, чего я хотела, – это разделить с ними воспоминания. В конце концов мы все уселись на пушистом ковре перед камином и проговорили до глубокой ночи.

Горе хранило