Повести и рассказы - Джо Хилл

я чувствовал себя прекрасно. Если этот старикан все-таки меня разыгрывает, думал я, то играет он великолепно, полностью отдавшись своей роли. Однако на притворство это не похоже. Сама мысль, что этот человек действительно явился из середины шестидесятых, чтобы вернуть библиотечную книгу и, возможно, взять почитать что-то еще, не оказала на меня того действия, какого естественно было ждать. Это не пугало. Не тревожило. Скорее я чувствовал… больше всего тут подойдет слово «изумление» в старинном его смысле: восторженное благоговение перед неисчислимыми чудесами мира. Изумление — и что-то вроде благодарности.

Вдруг у меня мелькнула новая мысль — и, даже не дав себе труда ее додумать, я начал действовать.

— «Тоннель в небо» вам понравился, верно? Тогда могу предложить вам кое-что интересное. Читали «Голодные игры»? — С этими словами я снял с полки книг для подростков экземпляр «Голодных игр» и протянул ему.

Мужчина взглянул на обложку — гладкую черную обложку с вытисненной на ней золотой птицей — как-то неуверенно улыбнулся и поднес два пальца к левому виску.

— Нет, кажется, эту пропустил. А это тоже Хайнлайн, или… ох, извините. С глазами у меня, что ли, что-то неладно — никак не могу разглядеть, что на обложке нарисовано…

Я посмотрел на книгу. Все та же простая обложка. Перевел взгляд на читателя. «Ушастый» взирал на книгу сосредоточенно, даже с легкой тревогой. Нервно облизнул губы. Протянув руку, осторожно взял книгу у меня… и лицо его разгладилось, на нем снова появилась улыбка.

— Просто голова закружилась, — объяснил он. — И неудивительно: все утро лопатой махал — расчищал от снега проезд к дому сестры. А сегодня снова обещают снегопад, и завтра тоже… — Тряхнув головой, он снова взглянул на книгу и довольно улыбнулся: — Что ж, судя по картинке, почитать стоит! — И прочел вслух девиз на обложке: — «В далеком будущем Игры смертельно опасны… опаснее только любовь!»

Я тоже взглянул на книгу — и на миг в глазах у меня потемнело, все «поплыло», как будто я слишком быстро встал с постели.

Странный читатель держал в руках «Голодные игры», но я не сразу их узнал. Обложка по-прежнему бумажная, по-прежнему черная, но теперь на ней девушка в пламенеющем фантастическом мини-платье натягивает тетиву какого-то механического лука с лазерным прицелом. На лице у девушки ужас, но глаза горят праведным гневом. За спиной у нее — психоделические джунгли. Типичная обложка бульварного фантастического романа начала шестидесятых, точная во всех деталях, вплоть до цены в верхнем левом углу: «35 центов». О книжных иллюстраторах того времени мне кое-что известно, и я сразу подумал, что автор обложки — скорее всего, Виктор Кейлин. Или, может быть, Митчелл Хукс. Поищите их работы в Гугле, и сразу поймете, о чем я. Обложка была потрепанная, словно книга уже давно переходила из рук в руки.

Что-то остро и болезненно вонзилось мне в череп, за глазами, — словно чьи-то пальцы с двух сторон давили на виски. «Ушастый» смотрел на меня с беспокойством.

— Эй, приятель, с вами все нормально? — забеспокоился он.

Я не ответил. Вместо этого попросил:

— Можно взглянуть? — и забрал у него книгу.

Я держал ее в руках и по-прежнему видел цену: 35 центов. Но когда перевернул книгу, чтобы взглянуть на заднюю сторону обложки — это снова была простая, черная, блестящая обложка из моего времени. Перевернул обратно — вновь блестящий черный фон и вытисненная золотая птица. Я поднял голову и посмотрел на «ушастого». Он отвернулся и теперь, задрав голову, разглядывал верхнюю полку.

— Что-то я не все там вижу, — заметил он. — Названий не могу прочесть, все слова расплываются. Кое-что вижу ясно: вон «Дерево из Бруклина», вон книжки про Нарнию. Но те, что посредине… — Между «Деревом» и «Нарнией» стояли семь томов «Гарри Поттера». — Никак не разгляжу. Что такое? Мистер, может, у меня удар?

— Да нет, вряд ли, — ответил я.

Он вздохнул, улыбнулся мне и снова приложил ладонь к левому виску.

— Ладно, возьму книгу и пойду. Похоже, мне нужно прилечь.

— Подождите, я вас зарегистрирую, — попросил я.

Я сел за стол красного дерева, а он протянул свой читательский билет: Фред Мюллер, Гилеад-роуд, 46. Билет номер 1919. Штрих-кода, который можно просканировать телефоном, на нем, разумеется, не оказалось. Впрочем, если бы он и был… достав смартфон, я увидел черный экран и мерцающий на нем белый кружок, словно телефон завис и тщетно пытался перезагрузиться.

Мюллер, кажется, вовсе не заметил телефона. Скользнул по нему взглядом, как по пустому месту. Перед ним было воплощение будущего; двадцать первый век собственной персоной явился ему в облике айфона, изобретения куда более прекрасного и научно-фантастичного, чем все выдумки Хайнлайна или первого «Звездного пути»… а для него это было что-то не сложнее и не поразительнее карандаша. Впрочем, это меня не удивило. Ведь книг о Гарри Поттере он тоже не видел — не мог увидеть. И, кажется, я понимал почему. Там, откуда он пришел, этих книг нет. Они еще не случились. А вот «Голодные игры» увидел — но не раньше, чем я передал книгу ему в руки, из настоящего в прошлое; и, оказавшись в его времени, книга из будущего приняла знакомую и понятную ему форму.

Впрочем, не уверен, что сразу все это осознал. В тот момент я скорее напоминал слепца, который ощупывает ногу слона и начинает смутно подозревать, что, возможно, это не ствол дерева, а огромное животное. По моим ощущениям, происходило нечто непостижимое; однако я чувствовал, что какая-то логика в происходящем есть — нужно только ее раскрыть.

— А печать поставить разве не надо? — спросил «ушастый», снова протягивая мне книгу.

И опять передо мной было дешевое издание шестидесятых с обложкой кисти Виктора Кейлина, хотя на сайте Кейлина, где собраны все его работы пятидесятых-шестидесятых, вы ее не найдете. Да и откуда ей там взяться? Ведь «Голодные игры» вышли в свет в 2008 году. К этому времени Фред Мюллер был мертв уже почти полвека. Умер он в январе шестьдесят пятого, мгновенно, от сердечного приступа, когда расчищал от снега подъезд к дому своей сестры. Скорее всего, вы об этом уже догадались. А я прочел в тот же вечер, выйдя в интернет с телефона — того самого, которого Фред не мог разглядеть. Я узнал, что он участвовал в битве при Суригао, одном из самых кровопролитных боев Тихоокеанской войны, и получил медаль «За доблестную службу». Еще узнал, что у него был сын, который на момент смерти отца, согласно некрологу, изучал математику в Англии, в Кембридже.

Фред