Повести и рассказы - Джо Хилл

— Он взял у меня другую книгу и, кажется — я не знаю точно, но так думаю — унес ее с собой. «Голодные игры». Господи, я дал ему книгу, написанную через полвека после его смерти!

К моему удивлению, Ральф широко и радостно улыбнулся:

— Отлично! Молодец!

— «Отлично»? А что, если я на хер… простите, к чертовой матери поломал пространственно-временной континуум? Ну, знаете, теперь Джона Леннона не убьют, или что-нибудь такое?

— Не убьют — и слава богу.

— Ну… да, но… черт, вы же понимаете, о чем я! Эффект бабочки. — Ральф все улыбался, и это начало меня злить. — А что бы произошло, если бы я дал ему книгу о Колумбайне?

— Разве он просил что-нибудь о массовых убийствах в школах?

— Нет.

— Значит, и думать об этом нечего. — Должно быть, Ральф заметил на моем лице досаду — и улыбнулся иначе, добрее, и даже дружески подтолкнул меня в плечо. — Лорен Хейес, с которым вам непременно надо познакомиться, считал, что они находят путь к нашему библиобусу лишь в конце жизни — и берут только такие книги, которые не смогут им навредить. И не нарушат естественного хода событий. Тот человек, с кем вы сегодня разговаривали, — он не все книги одинаково хорошо видел, верно? Некоторые не мог разглядеть?

Я молча кивнул. По спине бежали мурашки. Я не испугался, встретив человека из шестьдесят пятого года; но вести об этом спокойную, рассудительную беседу за кофе с работодателем оказалось по-настоящему жутко.

— Так вот: он мог взять только те книги, которые никому и ничему в его времени не угрожают. Скажу даже больше: только те, что ему подойдут. Как бы вам объяснить… Представьте себе: вы живете в пятидесятых, обожаете Агату Кристи — и вдруг, вообразите, прямо перед смертью вам выпадает возможность прочесть «Пропавшую девушку»! Да вы точно умрете… от счастья! И, судя по всему, что мы знаем, с человеком, которого вы сегодня встретили, это и произошло.

— Не говорите так, — попросил я, поморщившись. — Это ужасно.

— Да почему же? Право, смерть с хорошей книгой в руках — вовсе не самая страшная смерть. Особенно если речь о книге, которую вы просто не могли прочесть — книге, которая выйдет в свет через много лет после вашей кончины. Если вы не решите уволиться, то время от времени будете встречать и других… Запоздалых. И никогда не дадите им ничего такого, что может им навредить.

— А если то, что я им дам, изменит историю?

— Откуда нам знать? — снова загадочно улыбнулся Ральф. — Быть может, вы уже изменили историю! И за все, что мы здесь видим… — широким самодовольным жестом он обвел кофейню — посетителей, уткнувшихся в смартфоны, официантку, набирающую заказ в приложении, — …вы один в ответе! Не беспокойтесь об этом. Никакой другой истории, кроме той, которую мы знаем, у нас нет. И потом, люди приходят в библиотеку, чтобы стать умнее, или узнать что-то новое о мире, или развлечься. Что в этом может быть дурного? На мой взгляд, те Запоздалые, что посещают наш старый библиобус, просто балуют себя литературными десертами перед тем, как закроется ресторан.

— Что же, выходит, это награда от бога за праведную жизнь?

— Или от библиотеки, — ответил он, — за то, что эти обязательные люди даже после смерти стараются вернуть книги. Так что же, увольняетесь?

— Нет, — возразил я — и сам услышал в своем голосе ребяческое упрямство. — Я сейчас слушаю роман Майкла Кориты и могу сосредоточиться на аудиозаписи только за рулем.

Ральф рассмеялся.

— Надеюсь, вы его не покупали? У нас в библиотеке отличная подборка аудиокниг! — Он встал и взял со стола свою трубку. — Выйду-ка на улицу. Вряд ли здесь разрешено курить в зале. А вы не хотите как-нибудь сыграть в «пьяницу» со мной и с Лореном? Уверен, вам с ним найдется о чем поговорить.

И он направился к дверям.

— Мистер Таннер! — окликнул я.

Уже взявшись за дверную ручку, он обернулся.

— А вы никогда не думали сесть за руль библиобуса самому? И посмотреть, кто вам встретится?

Он улыбнулся в ответ.

— У меня нет прав класса Б. Большие машины меня пугают. Спокойной ночи, Джон.

* * *

Следующие, должно быть, дней десять я ездил, прилипнув к окну и разглядывая тротуары в поисках людей, которые выглядят словно вышли из черно-белого кино. И колотило меня так, точно в фургоне библиобуса лежала тонна взрывчатки.

В кабине водителя никак не удавалось отрегулировать температуру. Обогреватель жарил на полную мощность, наполняя воздух неповторимым ароматом грязных носков; скоро я начинал обливаться потом, и рубашка прилипала к спине. Но стоило обогреватель выключить — и за несколько минут температура падала до нуля, начинали неметь ноги в ботинках, а пот на спине грозил замерзнуть. Что снаружи, то и внутри: меня бросало то в жар, то в холод, от нетерпения к тревоге. То я страстно желал встретить кого-нибудь не из нашего времени, то этого страшился.

Но дни шли, ничего не происходило; и пару бесплодных недель спустя я понял, что жду напрасно. Никто больше не придет. Эта мысль тяжело меня поразила. Не просто разочаровала — из меня словно сердце выдернули, и на смену тревоге пришло какое-то тупое оцепенение. В то время я приписывал свою депрессию тому, что произошло, когда попытался убраться в гараже, однако теперь, задним числом, понимаю; началось раньше.

Я уже закончил разбор спальни и маминого кабинета. Все туфли и шарфы отправились в «Доброе дело». Я опустошил шкаф с бумагами, все ненужные измельчил и выбросил, нужные сложил в стопку, чтобы разобрать как-нибудь потом. Выволок из дома еще с десяток огромных, набитых под завязку мусорных мешков.

И наконец, ясным воскресным утром, решил заглянуть в гараж. Весь дом купался в солнечном свете, блестели островки снега под деревьями. В такой светлый день, казалось мне, можно решиться на все — даже войти туда, где умерли твои отец и мать.

В гараже, сочась сквозь грязные, затянутые паутиной окна, солнечный свет бледнел, словно прокисшее молоко. Старого «кадди» не было, его увезла полиция, но осталась жирная черная копоть на белом потолке. Я вдохнул — и бросился прочь, кашляя и задыхаясь от вони выхлопных газов и тухлого мяса. Теперь думаю, что, скорее всего, запах мне просто почудился — да что проку? Игра воображения или нет, а тошнило меня по-настоящему.

Прикрыв рот и