Тайна дома №12 на улице Флоретт - Владимир Торин

подвергалось чистке в последний раз, видимо, в прошлом веке. В воздухе висел едва уловимый приторно-горьковатый запах: то ли где-то поблизости гнили забытые в вазе фрукты, то ли это гнил мистер Паттни — в мрачном воображении мальчика этот человек, которого, скорее всего, даже не существовало, лежал сейчас в спальне, а его слегка помешанная супруга просто не заметила, что он умер.

Джасперу было не по себе — и не столько даже из-за этой удручающей гостиной.

Миссис Паттни все время стояла рядом, склонившись над ним, а ее огромные глаза, увеличенные толстыми стеклами очков, казалось, забыли, как моргать. Сухие губы учительницы музыки беззвучно шевелились, словно она постоянно что-то говорила.

Джаспер старался не смотреть на нее и думал лишь о том, когда же наконец закончится эта пытка: у него болели плечи, ныла поясница, а рука уже совсем затекла.

— Я больше не могу, — простонал мальчик. — Ну сколько еще?

— Ты должен привыкнуть, — безжалостно сказала миссис Паттни. — Ты должен научиться правильно держать инструмент. Это важно!

Джаспер держал скриппенхарм, уперев в него подбородок, и не менял положение последние пятнадцать минут, но по ощущениям прошло уже пару лет с момента, как он встал на пыльный круглый коврик у потрескавшегося пюпитра.

Скриппенхарм был тяжелым и неудобным. Джасперу он не нравился: инструмент выглядел как скрипка, из которой уродливыми отростками торчали четыре раструба-воронки. Племянник доктора Доу еще не извлек из него ни одного звука и просто не представлял, как это делать. Видимо, чтобы играть на скриппенхарме, нужно было не только зажимать струны, но и перекрывать отверстия клапанов. И все это лишь одной рукой! Да у него просто нет столько пальцев!

— Миссис Паттни, я больше не могу.

Словно пытаясь проверить, говорит ли он правду, учительница музыки в упор придвинула к Джасперу свое лицо, так что он смог разглядеть каждую ее морщинку.

Отметив боль и отчаяние в глазах мальчика, миссис Паттни отстранилась и возмущенно затрясла головой, отчего ее спутанные, всклокоченные волосы заходили ходуном.

— Да, это непросто! Но ты должен лучше стараться… — Она тяжело вздохнула. — Так уж и быть, можешь пока опустить инструмент. Будем учиться держать смычок.

Джаспер с облегчением повесил скриппенхарм на крючок пюпитра и потер раскрасневшуюся шею. С тоской взглянув на смычок, он взял его и, само собой, сделал это неправильно.

— Нет, не так! Это же не ложка! — Миссис Паттни вырвала смычок из его руки и продемонстрировала верное положение пальцев. — Запомни, как нужно! Разворот, изгиб запястья! Все это очень важно, иначе будет не музыка, а какая-то трам-барам-барабарщина.

Вернув Джасперу смычок, миссис Паттни своими скрюченными пальцами сама выставила на нем его руку и, усевшись в кресло, взялась за вязание.

Со смычком было чуть проще. По крайней мере, Джаспер мог шевелиться. И все же отсутствие стула не могло не вызывать раздражение: и почему учиться музыке нельзя сидя?!

Урок длился уже почти полтора часа. Большую часть времени миссис Паттни показывала ему партитуру — причудливо разлинеенную тетрадь — и объясняла, что значат различные закорючки в ней. Какие-то ключи, замки, мосты, шпили, жирные точки, точки с дырочками, точки с хвостами — все это очень походило на шифр. И правда, по словам учительницы музыки, там были зашифрованы звуки, но, какие именно, она показывать не стала. В итоге партитура превратилась для Джаспера просто в книжку на незнакомом языке. Он надеялся, что с инструментом будет чуточку повеселее, — хотелось немного поскрипеть, но сделать это ему не позволили: у обитательницы квартиры был очень ранимый слух…

Миссис Паттни закашлялась и, достав из кармана вязаной кофты грязный, покрытый засохшими соплями платок, шумно высморкалась.

— Эта простуда, — сочувственно проговорил Джаспер. — От нее никуда не скрыться…

— Да-да.

— Не люблю болеть, — продолжил мальчик, пытливо глядя на женщину. — В носу постоянно свербит, горло болит, а от лекарств все время хочется спать. Вам не хочется спать?

— Не особо, дорогой, — ответила миссис Паттни.

Учительница музыки снова высморкалась и принялась разглядывать содержимое платка. После чего, видимо не обнаружив там ничего особо примечательного, поднялась и выдвинула ящик комода. Положив туда платок, миссис Паттни вытащила новый, по мнению Джаспера ненамного чище: судя по всему, она платки не стирала, а попросту ждала, когда они высохнут.

— Недавно я тоже болел, — сказал Джаспер. — У меня был жуткий насморк, прямо как у вас. А еще я кашлял и у меня даже слезы текли, представляете?

— Да-да, слезы.

— И они были зеленые! Дядюшка сказал, что это из-за капустного супа, который я ел. Ненавижу капусту!

Говоря это, Джаспер постарался напустить на себя наиболее наивный и легкомысленный вид, на который только был способен.

Миссис Паттни пристально поглядела на него, но ничего не сказала и снова взялась за спицы.

Джаспер какое-то время молчал, а затем завел речь о том, что его на самом деле волновало:

— Когда я к вам шел, внизу мне встретился этот хмурый мистер с длинными подкрученными усами. Знаете его?

Лицо миссис Паттни вытянулось.

— Хм-м… Мистер Драбблоу из девятой квартиры.

— Кажется, он вам не нравится, — заметил мальчик.

— С его появлением жизнь в этом доме стала невыносимой.

Джаспер внутренне улыбнулся. Разговор сразу же пошел в нужную сторону.

— Почему жизнь стала невыносимой?

— Потому что мистер Драбблоу — злыдень! — раздраженно ответила миссис Паттни. — Пару дней назад он пришел сюда и начал грохотать в мою дверь! Прервал урок! Заявил, что его, видите ли, раздражают звуки скриппенхарма: мол, у него из-за них мигрень! Но я-то знаю, что он просто склочный и придумал все это, чтобы мне досадить.

— Значит, он приходил…

— Ну да, я же так и сказала. Грозился сломать мой скриппенхарм! Все норовил пролезть в квартиру, но я его не впустила.

«Вот все и подтвердилось, — подумал Джаспер. — Драбблоу как-то отравил миссис Паттни. Но вот как он это сделал? Подсыпал яд ей в еду? Нет, в квартиру он так и не попал, а миссис Паттни просто не взяла бы у него ничего. Вряд ли этот хмырь на нее чихнул: сам-то он, судя по всему, не болеет. Может, Драбблоу ее чем-то уколол? Как же узнать, чтобы не вызвать подозрений?..»

— Я вам сочувствую, миссис Паттни, — сказал Джаспер. — У нас по соседству тоже живет очень склочный тип. У него даже фамилия подходящая — Сварли. Он ворует газеты, меняет номера домов, а еще — вы не поверите! — постоянно колет всех булавкой. Хорошо, что мистер Драбблоу никого не колет булавкой.

— Ну до такого он еще не додумался, —