Красный бубен - Олег Владимирович Попов

– Меня чего-то тусует.

– Только не лапай меня во сне.

– Нужна ты мне! Я тебя и наяву не лапаю.

– Грубиян.

– А что – надо? Если надо, могу…

– У себя лапай.

– У себя неинтересно, когда рядом солистка.

Залезли в палатку.

– Не выключайте фонарик, – попросила Лариска.

– Батарейки сядут.

– Новые купим.

Все же выключили.

Коля тут же захрапел. Его разбудили.

– В машину пойдешь.

– Хуй!

Вдруг что-то засвистело и оглушительно грохнуло. Палатку тряхнуло.

– Что это?! – Лариска прижалась к Валерке.

– Не знаю, – прошептал Коля. – Но, по-моему, нужно сматываться.

– Ребята, – прошептала в темноте Лариска, – кто-то ходит вокруг.

5

– Выходи по одному! – закричал кто-то снаружи.

Они еще надеялись, что это кричат не им.

– Эй, в палатке! Предупреждаю последний раз! Через пять секунд открываем огонь! – Клацнул затвор. – Ну?! Раз, два, два с половиной…

Налетая в темноте друг на друга, музыканты ринулись к выходу. Палатка завалилась и стала похожа на мешок с поросятами.

6

Кто-то снаружи поджег палатку и засмеялся. Палатка вспыхнула. Музыканты внутри закричали. Всем туристам известно, что средняя палатка сгорает секунд за десять. Но эти десять секунд показались вечностью. И когда палатка догорела, на ноги поднялась уже не современная городская молодежь в модном прикиде, а погорельцы неопределенного времени.

Перед ними стояли два бойца со старинными автоматами. Из темноты вышел третий – старик в телогрейке. Из-под кепки торчала красная повязка, похожая на повязку дружинника, только на лбу.

– Ну что, пидарасы, наркоманы, фашисты, шпана?! – спросил он, как Костя Кинчев. – Выкурили вас из вашего гнезда разврата? Хе-хе-хе! А ну, стройся живо!

Ноги рок-музыкантов сами выполнили приказ пожилого.

Старик прошелся вдоль шеренги:

– Не по росту, бляха-муха, встали! Считаю до двух, чтобы встали по росту!

Спотыкаясь и задевая друг друга, ребята перестроились.

– Другое дело. – Старик засмеялся сухим лающим смехом. – Попались, субчики! Быстро мы вас накрыли. Ха-ха-ха! От русских не уйдешь! Мозолистый кулак русской народной расправы сожмет так, что от вас, – он поднес костлявый кулак к носу Коли Дурова, который стоял ближе всех, – один фарш останется, который мы скормим собакам, чтобы они позлее и побеспощаднее гамкали на наших врагов!

– Да что тут происходит?! – закричала Лариска. – Кто вы такие?! Что за шутки?!

– Что за шутки? – переспросил старик. – Что за шутки? Ты хочешь узнать, шлюха, кто мы такие? – Он подошел. Лариса попятилась. – Стоять, тварь! Выровнять носки!.. Выровнять носки, я сказал! Вот так. – Старик схватил Ларису за майку и дернул. Майка порвалась. Выскочила, как на концерте, большая Ларискина грудь.

– Ой! – Лариска прикрылась руками. – Вы что?! – На глазах выступили слезы.

– Гы-гы-гы! – загоготал старик.

– Ты, мудак! – Коля Дуров встал между стариком и Ларисой. – Ты чего?!

Но сразу отлетел на землю и схватился руками за разбитый затылок. Над ним стоял и ухмылялся солдат с занесенным прикладом.

– Прыгучий какой! Еще раз прыгнешь – и твоя голова расколется, как тыква, на вашем свинячьем празднике!

Коля попытался подняться, но солдат пнул его сапогом по копчику.

– Поняли, мистеры-твистеры?! – сказал старик. – Еще кто дернется – расстрел на месте! – Он достал бумажку, развернул, посмотрел на всех строго. – Народный комиссариат внутренних дел сообщает, что в деревню Красный Бубен бешеными собаками американского капитализма запущена летающая тарелка с экипажем шпионов-диверсантов, которые получили задание развращать нашу молодежь американским образом жизни…

Что за чушь? Что за НКВД?!

Старик приподнял шапку, поскреб грязными пальцами лысину. Звук был такой, будто он скреб железом по кости.

– …Нашими «катюшами» тарелка была сбита. Но диверсантам удалось попрыгать на парашютах… кхе-кхе… и временно укрыться в лесу у деревни. Обезвредить противника поручено группе «Рок-н-ролл мертв» в составе: Колчанова Андрея Яковлевича, это я, – старик улыбнулся, – бойца Стропалева Михаила и бойца-инвалида без рук Андрея Жадова.

Тот, которого назвали Жадовым, мотнул плечами, плащ-палатка слетела. Пустые рукава гимнастерки заправлены за ремень. На шее – автомат.

– При задержании, – продолжал Колчанов, – приказано расстрелять шпионов на месте. Лица трупов обезобразить, а трупы облить керосином и сжечь. Что останется, растолочь в костную муку и скормить свиньям.

– Да вы что! – не выдержал Валерка. – Какие мы шпионы?! Мы русские! Какие тарелки?!

Колчанов схватил его за яйца.

– Русские?! – Он приблизил свое лицо к лицу Валерки, обдав его смрадным запахом, и крутанул руку.

Валерка взвыл.

– Русские так не воют. Так воют американские шакалы! Русские так не одеваются, так не стригутся, и от русских так не воняет дерьмом! – Он ударил Валерке в глаз. – Русские пьют водку, а не курят дурь! – Старик сунул руку под Валеркину косуху, вытащил пакет с травой. – На, жри, падла американская! – Он впихнул пакет ему в рот. Изо рта у Валерки потекла зеленая слюна. – Русские не пишут таких песен «Ботинки-буги-ноги»! А тем более их не поют! Русские поют «Расцветали-яблони-и-груши»! Три-четыре!

Солдаты затянули «Катюшу»:

Рас-цве-тали-ябло-ни-и-гру-ши,

По-плы-ли-ту-маны-над-ре-кой…

Громыхало эхо над макушками деревьев. И совы подухивали им – полуночные бэк-вокалистки черного леса.

Одной рукой Колчанов дирижировал, другой, в конце каждого куплета, сжимал яйца музыканта. Валерка истошно вопил.

– Вот как поют русские солдаты, – сказал он. – И вот как воют американские шпионы в бессильной злобе им помешать! – Он разжал руку, Валерка повалился на землю. – Вставай, америкашка. – Колчанов пнул его ногой. – Если бы ты был русский, ты бы не валялся в грязи, как теперь, а сражался бы до конца за свои тухлые яйца! До конца тебе, впрочем, осталось немного. – Он пнул Валерку еще раз и подошел к Ларисе. – Что, боишься меня, шлюха? А титьки свои показывать не боялась? А?! Давай, покажи нам. – Он дернул Лариску за руку.

– А-а! – девушка попыталась прикрыться.

– Не сметь! Перед придурками тебе обнажаться не стыдно, а перед русскими солдатами стыдно?! Пусть русские солдаты посмотрят, они заслужили!

– Ого! – сказал толстый. – Таких я еще не видел!

– Да. У наших женщин таких нет, – добавил второй.

Солдаты набросились на Ларису.

– Эх! Соскучились по бабе, соколики… – Колчанов повернулся к ребятам. – Здесь, в этом документе, – он потряс бумагу, – ничего не говорится о пытках и мучениях, которые следует учинить перед расстрелом. Из чего следует – пытки и мучения допускаются самые разнообразные, на усмотрение исполнителей. Это ясно читается между строк.

– Покажите бумагу, – попросил Эдик.

– На, смотри. – Колчанов сунул ему в лицо листок.

Эдик успел прочитать только одно непонятное слово «хамдэр». Колчанов убрал бумагу.

– Почитал?

– Не успел.

– Не научился на чужом языке читать, а лезешь!

– Я не лезу.

– Лезешь-лезешь. – Старик сказал это как-то даже добродушно. – У нас в стране поголовная грамотность. А у вас в Америке нет поголовной грамотности. – Он размахнулся и врезал Эдику кулаком в живот. Эдик согнулся. Колчанов добавил сверху двумя руками по затылку и подставил колено.

Глава шестнадцатая

Жених с того света

Зато я теперь буду благородные напитки пить! Шанпанское и «Салют»!

1

Витек бежал на пожар.

– Витенька, не поспеваю я! – кричала сзади престарелая мамаша. – В боку у меня колет!

– Отдохни, маманя, а я вперед побежал! Может, там помощь требуется!

Бабка Вера уперлась в забор и тяжело дышала. Спина сына помелькала белой майкой и исчезла.

– Эхе-хе. – Она поправила съехавший платок. – Молодые старых не уважают…

– И не говори! – Кто-то положил ей холодную руку на плечо.

– Ой! Кто тут?!

– Это я, Колчанов.

– Фу! Напугал меня, лисапедист! Чего это у тебя руки такие холодные?

– В погреб лазил… за шанпанским. – Колчанов ухмыльнулся.

– Это в чьем же ты погребе шанпанского достал?

– В своем и достал.

– Да у тебя и погреба-то нет никакого! – отмахнулась бабка.

– Раньше не было, а теперь есть. Я теперь богатый человек… как Ельцин…

– Откуда ты богатый Ельцин стал, хроник-алкоголик?!

– Ты, Верка, так меня не называй, пока не дослушала. Может, я теперь поворотной стрелкой в твоей судьбе стану.

– Ты, видать, от пьянства совсем очумел! Несешь незнамо чего!

– Дура ты! Я, чтоб ты знала, клад нашел москвичей бубитых! – Колчанов выдержал паузу. – Евреи-то бубитые клад зарыли, а я отрыл! И теперь богатейший в СНГ