Из пункта А в пункт Б - Владислав Григоревский

только ради этой метаморфозы мне и было позволено сбежать. И это именно то, к чему у меня не было возможности подготовиться. Всё было сделано в спешке. Будто нарочно мне были подсунуты иные мысли. Я даже боялся думать, что у меня не получится. А стоило бы. Возможно, тогда, угробив себя, удалось бы сохранить жизни невинных на платформе вокзала. Самоуверенный болван.

Дорога оказалась короткой. По крайней мере, мне так показалось. Вскоре, я уже спускался по лестнице в, наполненное мраком, заведение. Ожидание, что меня встретит Сапофи развеялись, как только я очутился в пустом зале. Остановившись и только собравшись повернуться и посмотреть на Архона, как тут же его тяжелая рука толкнула меня со всей силы к двери, что вела наверх.

– К себе. Быстро! – словно щенку приказал бармен.

Вся его дружелюбность и незаинтересованность во мне бесследно пропала. Там на вокзале он всего лишь играл свою роль. Здесь это было ни к чему. Теперь я ниже по статусу и со мной можно делать что угодно.

Покорно, опустив голову, я последовал его команде не в силах спорить или огрызаться. Всё кончено, осталось только принять свою судьбу.

В кабинете горел камин и в кресле напротив сидел он. Я не видел его лица. Как и в целом почти всего его. Видно было, лишь руку, лежащую на подлокотнике, да макушку головы, что торчала из-за спинки кресла. Встав позади, мне в голову пришла мысль, что лучше вести нашу беседу так, не смотря друг другу в глаза. Одна мысль от того, что придется встретится с ним взглядом заставляла коленки трястись.

– Я пришёл. – с трудом выдавил я из себя.

Слова застряли в горле и их пришлось выталкивать по слогам. Да, к тому же, мне с чего-то захотелось прокашляться. Посмотрев на себя со стороны, можно было увидеть маленького мальчика, который провинился и пришел получить заслуженной взбучки. И именно этим маленьким мальчиком я себя и чувствовал.

Тишина наполнила комнату и практически стала осязаемой. Он не шевелился, не издал ни одного звука. Почему? Хотел таким способом поиздеваться? Не ловкая пауза и вправду доставляла ужасный дискомфорт. Хотелось провалиться под землю. Не важно, чем закончится этот разговор, главное, чтобы поскорее. Нервозность тонкой струной проходящая внутри, начала вибрировать и заставлять меня делать глупые движения руками и другими частями тела. Такие как, например, чесаться, выполнять движение ногой, будто туша окурок, но главное, грызть ногти. Чего никогда замечено за мной не было. А может он уснул? Нашёл я логичное объяснение. Или же просто выдал желаемое за действительно.

Как бы то ни было, я решил обойти кресло и посмотреть. Даже если придется посмотреть в его глаза. Чего очень не хотелось. Медленно, мелкими шажками я обошел кресло и встал спиной к камину.

Сложно подобрать слова, чтобы описать то, что я почувствовал. Сердце словно пронзили миллионы тонких игл, пропитанные самым страшным ядом. Легкие разучились дышать и всё тело парализовало. Округлённые глаза уставились на сидящего в кресле.

Это был не Сапофи.

Никита.

Мой друг сидел и смотрел на меня мутными глазами. Их застилала пелена. Его шея была перерезана от одного уха до другого. Вся грудь была залита кровью, которая уже свернулась. В открытый рот Никиты был запихан красный шарф. Тот, что почти всегда носил мой бывший помощник. И только сейчас я заметил, что в его руки, которые лежали на подлокотниках, были вбиты огромные гвозди. А босые ноги были опалены огнём. В нос тут же ударил запах горелого мяса.

Я видел покойников и раньше. Чего уж там, я сам убивал. Их вид давным-давно перестал меня пугать. Но это. Это было сделано так, чтобы я ощутил боль. И закрыв лицо руками, я упал ниц. За мою своенравность поплатился дорогой мне человек. Пусть, может я и не стал для него другом, но для меня он стал. И именно из-за этого, подвергшийся пыткам и невыносимым мукам, он сидит здесь с перерезанным горлом.

Мне хотелось потерять сознание. Я жаждал этого больше всего на свете. Но вместо этого, даже с закрытыми глазами, мне приходилось смотреть в эти, заполненные пеленой смерти, глаза. Из-за судорог, что вдруг охватили мои конечности, я начал вертеться на полу, как уж на сковороде. Благодаря одному такому неловкому движению, моё лицо оказалось у огня. Мне обдало жаром и воздух наполнил запах паленых волос. И от этого жара, огонёк внутри меня, что казалось потух, вспыхнул и превратился в огненный смерч.

Будто невидимый кукловод дернул за веревочки и моё тело оказалось на ногах. Через секунду в моих руках уже был пистолет. И меня переполняло лишь одно. Жажда мести! Желание убить всех, кто окажется внизу. А он точно не будет пустым. Это ясно, точно также, что до рассвета мне не дожить. Хотелось лишь умереть не одному. Пусть для этого мне потребуется впиться зубами в горло своих тюремщиков.

Уже оказавшись у двери, словно магнитом моё внимание привлекла стена. Она ожила. И не просто ожила, она пылала огнём и извергала из себя искры. Которые падали на кресло, в котором находилось мертвое тело. И вот-вот оно могло вспыхнуть. Это вызвало у меня улыбку, которая скорее походила на оскал раненого зверя. Между тем, линии на стене вновь явили мне то место, где правит бал шабаш. Пылали костры, в центр которых был вбит столб, к которому в свою очередь привязан человек. И таких костров со своими жертвами были десятки, а может и сотни. Запах горелого мяса и вопли умирающих заполнили комнату. В самом центре находился самый большой костёр. И в неудачнике, что пылал в его пламени, я узнал себя. И над всем этим нависал огромный змей, раскрывший свою пасть. С его клыков капали капли, которые достигнув земли вспыхивали, и на этом месте появлялся очередной костер с жертвой.

Безусловно, это был знак. Знак того, что всё кончится сегодня.

Оставив кабинет и очутившись в зале, я вновь замер. Этот вечер дарил неожиданность одну за другой. В пустом зале, который в этот вечер обильно освещался свечами, остался лишь один стол. Он стоял посередине и за ним, спиной ко мне сидела она.

Спрятав револьвер за пояс, я в миг оказался возле неё. Рывком подняв со стула, мои руки начали трясти её за плечи, приводя в чувства. Некогда прекрасные глаза были окутаны туманом. Который, к счастью, начинал проясняться. И своими слабыми руками она обхватила мои плечи.

– Где я? – слабым и тихим голос прошептала Надя.

Не найдясь с ответом, я просто помог ей сесть обратно на стул. Она ослабла, но всё же постепенно приходила в себя.

– Ты? – спустя пару минут на меня уже смотрели те же очаровательные изумрудные глаза.

– Всё хорошо. – как мог мягче я попытался её успокоить.

Надя начала крутить головой и изучать то место, где оказалась. Её тело начинало дрожать, и эта дрожь передалась мне. Чувствуя, что испуг вот-вот овладеет ей, я поправил её рыжий локон, что упал ей на глаза.

– Как ты здесь оказалась?

– Я? Я не знаю.

Она была растеряна и напугана. И, по всей видимости, не помнила ничего. Но это было важно. Мне было нужно знать, привезли ли её сюда как и меня, или здесь что-то другое. Все мои планы рухнули, месть отошла на второй план. Сперва нужно спасти её. И для этого стоит знать, каким путём она оказалась здесь, чтобы в дальнейшем избежать повторения.

– Вспомни, пожалуйста. Это очень важно. – я слегка встряхнул слабеющее тело Нади, привлекая к себе внимания.

– Я не могу. – еле слышно прошептала она. – Я была дома. Рисовала. А потом, вдруг всё вокруг, как будто окутало дымом. Но он не мешал дышать. И где-то там за ним, я услышала голос.