Мастерство и Преданность - Malki

сковывает меня, как будто я превратился в камень. Мои руки сжали платок на шее, и я почувствовал, как он стал влажным от пота. Запах крови, запекшейся и липкой, смешивался с запахом травы, создавая странный, почти металлический аромат. Платок оставлял липкий след на моих руках и шее, словно напоминая о том, что я уже не чист, что я уже не тот, кем был.

Я смотрел, как они приближаются, и не мог понять, что делать. Бежать? Но куда? Они уже были слишком близко. Оставаться? Но тогда они найдут меня. Моё сердце билось так громко, что, казалось, его слышно даже на холме. Я сжал платок ещё сильнее, чувствуя, как ткань впивается в пальцы. Я должен был сдержать страх. Должен был думать. Но мысли путались, как нитки в клубке, и я не мог найти конец.

Они были уже совсем близко. Я слышал их шаги, их дыхание, даже шёпот, который они обменивались. Хел что-то сказала, и Истар кивнул, его глаза скользнули по полю, и я почувствовал, как его взгляд почти касается меня. Почти.

Я затаил дыхание, чувствуя, как мир вокруг меня сужается, как будто всё, что существует, — это я, они и поле, которое больше не скрывает, а выдаёт меня. Я ждал. Ждал, что они увидят. Ждал, что начнётся конец.

Но они прошли мимо. Их шаги удалялись, и я почувствовал, как напряжение медленно спадает. Они не видели меня. Или… или не хотели видеть. Может, я был слишком мелкой добычей. Может, они оставили меня на потом.

Я лежал, чувствуя, как земля подо мной становится всё холоднее. Я не знал, что будет дальше. Не знал, сколько времени у меня есть. Но я знал одно: сегодня я выживу.

Охота II

Первые Шаги

Я лежал, словно каменная глыба, вжатая в холодную, сырую землю. Каждый вдох казался предательством, каждый выдох — громче грома. Я старался не дышать, не шевелиться, но моё тело, предательское и слабое, будто нарочно пыталось выдать меня. Каждая секунда, каждая доля мгновения растягивалась в бесконечность, словно время решило замедлить свой ход, чтобы я почувствовал всю тяжесть ожидания, всю горечь своего бессилия. Моё тело онемело от напряжения, мышцы свело судорогой, но я не смел пошевелиться. Даже мысль о движении казалась преступной. Охотники были где-то рядом. Их шаги, тяжёлые и мерзко уверенные, отдавались в моих ушах, как удары молота по наковальне. Они прошли мимо, но я знал, что это не конец. Они вернутся. Они всегда возвращаются. И когда они вернутся, я буду готов. Или нет.

И тогда я почувствовал это. Сначала — лёгкое щекотание на спине, как будто кто-то провёл пером по коже. Оно было едва заметным, но от этого ещё более противным. Я попытался игнорировать это, сжав зубы до боли, но щекотание превратилось в жжение, а жжение — в невыносимую пытку. Что-то ползло по мне. Что-то маленькое, но настойчивое, словно сама природа решила стать моим палачом. Я сжал зубы так сильно, что они, казалось, вот-вот раскрошатся, но крик, дикий и отчаянный, рвался из горла. Это было невозможно. Оно заползало под камзол, под платок, кусало, жалило, словно знало, что я не могу двигаться, не могу кричать. Оно издевалось надо мной, это крошечное, мерзкое существо, и я был бессилен.

Я не мог больше терпеть. Боль, острая и жгучая, как укол раскалённой иглы, пронзала мою кожу, но в тысячу раз хуже было осознание того, что я не могу ничего сделать. Я дёрнулся, пытаясь сбросить это с себя, но это только усугубило ситуацию. Теперь их было несколько. Они ползли по мне, их крошечные лапки цеплялись за мою кожу, их жала впивались в плоть, словно они знали, что я не могу кричать, не могу двигаться. Но я больше не мог терпеть. Я больше не мог.

Я поднялся. Медленно, осторожно, стараясь не шуметь, но каждый мой звук казался громом в этой тишине. Трава шелестела вокруг, её шёпот был как насмешка, но я надеялся, что это не привлечёт внимания. Моё тело горело от укусов, каждый мускул, каждая клетка кричала от боли, но я сжал зубы и огляделся. Охотники. Где они? Я повернул голову, чувствуя, как каждый мускул напряжён до предела, как будто вот-вот порвётся. Лес. Они ушли в лес. Я видел их фигуры, тёмные и зловещие, удаляющиеся в сторону деревьев. Они ещё не вернулись.

Облегчение, сладкое и горькое одновременно, накрыло меня, как волна. Они не видели меня. Они не слышали. Но это не значило, что я в безопасности. Я знал, что они вернутся. И когда они вернутся, я должен быть готов. Но готов ли я? Готов ли я к тому, что они сделают со мной, когда найдут? Готов ли я к их смеху, к их жестокости, к их бесконечной жажде крови?

Я огляделся, пытаясь найти новое укрытие. Холм был слишком открытым, а поле — слишком опасным. Но куда идти? Лес? Нет, там они. Озеро? Слишком далеко. Я замер, чувствуя, как страх сковывает меня, как ледяные цепи опутывают моё тело. Но я не мог оставаться здесь. Насекомые, эти маленькие мучители, уже начали снова ползти по мне, и я знал, что не выдержу ещё одного нападения. Я не выдержу.

Я сделал шаг. Потом ещё один. Трава шуршала под ногами, её звук был как приговор, но я старался двигаться как можно тише. Каждый шаг был пыткой. Моё тело болело, моё сердце колотилось, как будто пыталось вырваться из груди, но я продолжал идти. Я должен был найти новое укрытие. Должен был выжить. Хотя бы ещё немного. Хотя бы ещё один шаг.

Ещё один стежок

Лесная опушка встретила меня тишиной. Но это была не та тишина, что приносит покой. Нет, это была тишина, полная угрозы, словно сам лес затаился, наблюдая за мной, выжидая, когда я сделаю шаг, который станет последним. Я вышел из высокой травы, чувствуя, как ноги подкашиваются от слабости. Каждый шаг давался с трудом, будто земля тянула меня вниз, в свои холодные, безжалостные объятия. Голод. Он подкрался незаметно, как вор, но теперь был здесь, внутри, грызущий и ненасытный. Он разъедал меня изнутри, превращая мои мысли в хаос, а тело — в слабую, дрожащую оболочку. Я сжал живот, пытаясь заглушить это чувство, но оно только усиливалось, становясь всё более невыносимым.