Мастерство и Преданность - Malki

на эту картину, и внутри меня всё сжалось. Мои руки, покрытые мелкими шрамами и следами от иголок, задрожали. Каждый стежок, который я когда-либо делал, каждый узор, который я создавал, теперь казался мне предательством. Я вкладывал свою душу в эти ткани, а теперь они превратились в символы смерти и боли.

Чавканье становилось всё громче, настойчивее. Оно заползало в голову, врезалось в сознание, как шёпот какого-то незримого существа, которое знало мои страхи, мои слабости. Я закрыл глаза, пытаясь прогнать этот звук, но он только усиливался, проникая глубже, разъедая меня изнутри.

Когда я снова открыл глаза, сцена изменилась. Теперь я видел себя, стоящего на краю обрыва. Внизу бурлила река, её воды были густыми и чёрными, как смола. За моей спиной кто-то дышал, тяжело, обжигая затылок. Я обернулся, но никого не увидел.

— Прыгни, — раздался голос, шёпот, словно исходящий из самого воздуха. — Ты не нужен.

Я шагнул назад, пытаясь уйти от края, но земля под ногами начала рушиться.

— Прыгни, — повторился голос, теперь громче, настойчивее.

— Нет! — закричал я, но мой крик потонул в шуме воды.

Я оступился, падая. Земля ушла из-под ног, и я полетел вниз, сквозь холодный воздух, сквозь тьму.

Не время для отдыха

Тьма начала отступать. Медленно, неохотно, словно выпуская меня из своих цепких объятий. Я едва мог разобрать очертания холодных каменных стен вокруг. Капли воды, падающие где-то вдалеке, отсчитывали секунды моего существования, создавая иллюзию присутствия кого-то ещё. Их звук эхом разносился по пещере, будто кто-то невидимый наблюдал за мной, следил за каждым моим движением. Солнечный луч, тонкий и хрупкий, как надежда, пробивался сквозь прикрытые ставни мастерской… но здесь, в этой тёмной пещере, никакой надежды не было.

Оглядевшись, я с ужасом понял, что не вижу пути назад. Вместо знакомого входа в пещеру передо мной простирался тёмный туннель, уходящий в неизвестность. И оттуда доносился звук — отчётливый треск, который эхом разносился по каменным стенам. Этот звук был мне слишком хорошо знаком. Он напоминал треск костей под давлением или хруст веток под тяжестью чьих-то тяжёлых шагов.

За этим треском следовал странный рокот, напоминающий рваную речь. Мои пальцы судорожно сжались на краях старого платка. Я сразу узнал эти звуки — они преследовали меня с детства. Громлины. Эти мерзкие твари ютились где-то там, в глубине туннеля. Их голоса, их шорохи, их угрозы — всё это было частью моего прошлого, которое я пытался забыть, но которое теперь возвращалось ко мне с удвоенной силой.

Холодный пот пробежал по спине, когда воспоминания нахлынули внезапно и остро. Отец, отчаянно бьющийся с этими существами, его крик боли, полный отчаяния. Мать, тащащая меня через лес, её дрожащие руки… Я не такой сильный, как он. Я всего лишь портной, чьи руки созданы для работы с тканью, а не для сражений. Мои пальцы, покрытые мелкими шрамами и следами от иголок, были привычны к мягким тканям и нитям, но не к оружию.

Развернувшись, я начал медленно, почти не дыша, продвигаться в противоположном направлении. Каждый шаг давался с трудом, словно невидимые путы сковывали мои ноги. Туннель казался бесконечным, а тишина — оглушительной. Я двигался осторожно, стараясь не задеть ни единого камня, не спровоцировать ни единого лишнего звука. Но чем дальше я шёл, тем больше чувствовал, что сам воздух становится плотнее, словно пытается задушить меня своей тяжестью.

И тогда это произошло — под ногой что-то хрустнуло. Я замер, пытаясь приглядеться в темноте, но бесполезно. Внезапно все звуки стихли. Даже шорохи, которые раньше заполняли пространство, исчезли. Воздух стал густым, тягучим, как перед грозой. Это томительное ожидание было хуже любого крика. Каждый вздох давался с трудом, каждый удар сердца отзывался в ушах гулом, который, казалось, слышали даже стены пещеры.

И когда из глубины туннеля донеслись звуки — животный, обозлённый говор и какая-то возня — меня будто обожгло. Заметили. Не помню, как я побежал. Страх придал сил, заставляя сердце колотиться так, что казалось, вот-вот выпрыгнет из груди. Каждый вдох обжигал лёгкие, но я не смел остановиться. Это был не просто бег — это был спринт за свою жизнь. Мои ноги, обычно привыкшие к долгим часам стояния у рабочего стола, теперь работали как машина, перенося меня всё дальше и дальше от источника опасности.

Наконец, впереди забрезжил выход. Но вместо облегчения, я почувствовал новый приступ тревоги. Туннель позади затих. Ни звука, ни движения. Только лес жил своей обычной жизнью, совершенно не ведая о кошмаре, таящемся в каменных недрах. Постояв несколько мгновений, прислушиваясь к этой обманчивой тишине, я принял решение. Не стоило более испытывать судьбу. Пещера, которая должна была стать убежищем, превратилась в ловушку. Я покинул её, чувствуя, как холодный ночной воздух ласкает лицо, но даже здесь, под открытым небом, чувство опасности не покидало меня.

Лес встретил меня своей вечной тишиной. Луна, высокая и холодная, освещала деревья, отбрасывая длинные тени, которые казались живыми. Каждый шорох заставлял меня вздрагивать, каждый шелест листьев казался предвестником новой опасности. Я шёл медленно, стараясь ступать как можно тише, чтобы не привлечь внимания. Но даже здесь, среди деревьев, я чувствовал себя как на ладони, словно кто-то невидимый следил за мной из темноты.

В голове крутились мысли о том, что могло бы случиться, если бы я остался в пещере. Возможно, громлины уже вышли на поверхность и теперь рыскали по лесу, выискивая меня. Возможно, они знали, что я здесь, и только ждали удобного момента, чтобы напасть. Но я не мог позволить себе вернуться. Не мог позволить себе снова оказаться в той тьме, которая чуть не поглотила меня.

Шаг за шагом я углублялся в лес, стараясь держаться подальше от открытых пространств. Ветви деревьев цеплялись за одежду, словно пытались удержать меня, а корни, торчащие из земли, угрожали свалить меня с ног. Но я продолжал идти, чувствуя, как каждое движение отдаётся болью в уставших мышцах. Время теряло смысл. Я не знал, сколько прошло времени с тех пор, как я покинул пещеру. Минуты? Часы? Может быть, целая вечность?

И вдруг я услышал это снова. То же самое чавканье, которое преследовало меня в пещере. Оно было тихим, едва различимым, но достаточно громким, чтобы заставить моё сердце сжаться от ужаса. Я замер, чувствуя, как холодный пот стекает по спине. Звук становился громче, приближался. Моё сердце билось так сильно, что,