Мастерство и Преданность - Malki

Когда мы достигли холма, я остановился и посмотрел назад. Лес, куда ушли остальные, казался теперь далёким и чужим. Там была свобода, но там же была и неизвестность. Здесь же, на этом холме, я знал, кто я. И этого мне было достаточно.

Развернувшись, я увидел его — лорда. Он стоял в нескольких шагах от меня, и во взгляде его читалось явное удивление. Казалось, он не ожидал увидеть меня здесь, живым, после всего, что произошло. Старый охотник, Истар, лишь хмыкнул себе под нос, бросив на нас короткий взгляд, и, не говоря ни слова, покинул нас.

Я же остался на месте, чувствуя, как тяжесть момента оседает на мои плечи. Не раздумывая больше ни секунды, я преклонил колено, опустившись перед ним. Грубая земля сжалась под моими коленями, а голова склонилась так низко, что мой платок едва не коснулся земли. Это был жест полного подчинения, символ того, что я снова вверяю себя во власть его воли.

Воздух вокруг словно сгустился, и каждый удар сердца отзывался в груди глухой тревогой. Но я знал: другого выбора у меня нет.

Последний Стежок

Последний Стежок

Он приблизился ко мне, и на мгновение в его глазах я прочёл сожаление. Ту тень сожаления, которую никогда не видел на его лице. Неужели он сожалел о том, что я жив? А, может, о том, что даже несмотря на охоту, я остался верен? Мысли путались, как спутанные нити, которые невозможно распутать без ущерба для ткани. Его взгляд пронзал меня, словно он видел не только мою внешнюю оболочку, но и все те трещины, что разрывали мою душу изнутри.

"Не оправдывайся", — сказал он тогда, и его голос был твёрдым, но в нём сквозила странная усталость. Он тяжело выдохнул, будто каждое произнесённое слово давалось ему с трудом. "Не ты затеял эту игру, но ты по праву заслужил место подле меня." Эти слова повисли в воздухе, как эхо, которое не спешило затихать. Я не понял их смысла. Что он имел в виду? Какую игру? И почему именно я заслужил это место? Вопросы роились в голове, но я не осмелился задать их вслух.

Тогда я не понял, что значили эти слова, но к вечеру я уже оказался в поместье. Лорд лично сопроводил меня к мастерской, словно боялся, что я могу исчезнуть по дороге. Его шаги были размеренными, уверенными, а мои — шаткими, будто земля под ногами могла в любой момент провалиться. Мы вошли внутрь, и он указал на остатки платья, что лежали на столе. Оно было изорвано, словно кто-то специально пытался стереть все следы красоты, которые я вложил в него. Это платье, которое я создавал для Лины, теперь выглядело как символ моего провала, как напоминание о том, что я потерял.

"В твоих силах исправить это?" — спросил он, и его голос был холодным, как зимний ветер. Я сглотнул, чувствуя, как ком подступает к горлу. Вспомнились моменты, когда я сорвал его с Лины, когда мои руки дрожали от гнева и отчаяния. Именно я истрепал его, именно я разрушил то, что так долго создавал. Но сейчас передо мной была возможность всё исправить. Возможность загладить свою вину, хотя бы частично.

"К-конечно, мой лорд," — проговорил я, подходя к столу и зажигая свечи. Мои пальцы дрожали, когда я подносил огонь к фитилю, но я старался скрыть это. Свет медленно заполнил комнату, отбрасывая длинные тени на стены. Когда я обернулся, лорд всё ещё стоял на пороге. Его лицо было напряжено, словно он взвешивал какие-то невидимые для меня решения. Заметив мой взгляд, он вышел, не говоря ни слова. Дверь закрылась за ним с глухим стуком, оставив меня наедине с тем, что я сам испортил.

И я принялся латать. Каждый стежок был словно удар по моей душе, каждый шов напоминал о том, что я потерял. Я потратил на это неделю. Целую неделю, которая казалась вечностью. За это время я почти не спал, лишь иногда позволяя себе короткие перерывы, чтобы немного передохнуть. Работа стала моим убежищем, моим способом заглушить мысли, которые терзали меня изнутри. Платье постепенно обретало прежнюю форму, но я знал, что оно никогда не будет таким же, как раньше. Неважно, сколько усилий я вложу, сколько времени проведу за работой — это платье всегда будет напоминать о моём предательстве.

Каждый день я просыпался с одной мыслью: "Сегодня я закончу." Но каждый вечер осознавал, что работа ещё не завершена. Иногда я смотрел на свои руки, покрытые мелкими шрамами и следами от иголок, и думал о том, что они больше не принадлежат мне. Они стали инструментом, который выполняет приказы, не задумываясь о последствиях. Мои пальцы двигались автоматически, словно знали, куда должна лечь каждая петля, но внутри меня всё кричало, требуя остановиться.

На третий день работы я заметил, что ткань начала меняться. Она больше не была просто материалом. Она словно оживала под моими руками, реагируя на каждое движение, на каждое прикосновение. Узоры, которые я создавал, начали расти сами собой, как будто они существовали независимо от меня. Иногда мне казалось, что ткань шепчет что-то, но я не мог разобрать слов. Это было похоже на мягкий, обволакивающий шёпот, который успокаивал и одновременно пугал.

Я пытался отвлечься, сосредоточиться на работе, но эти ощущения не покидали меня. Они становились всё сильнее, пока я не начал сомневаться в собственном рассудке. Может быть, это был результат бессонных ночей и постоянного напряжения. Может быть, это был просто бред, вызванный усталостью. Но я продолжал работать, потому что не видел другого выхода.

К концу недели платье было готово. Оно снова стало великолепным, каким я его задумывал. Тёмная ткань облегала фигуру, подчёркивая каждую линию, каждый изгиб. Камни на груди сияли мягким светом, словно живые звёзды. Но теперь каждый его узор напоминал мне о том, что я потерял. О том, что никогда не могло быть моим.

Я стоял перед манекеном, на котором висело платье, и чувствовал, как что-то внутри меня окончательно сломалось. Это было похоже на разбитое зеркало: осколки моей души рассыпались, и я знал, что никогда не смогу собрать их обратно. Лорд вошёл в мастерскую, когда я всё ещё смотрел на платье. Его шаги были тихими, но я услышал