Жуткие байки - Ричард Карл Лаймон

Его улыбка погасла, когда он увидел чемодан на матрасе.

Он бросился к окну. Ряды молодых деревьев внизу стояли прямо против ветра, поддерживаемые высокими железными кольями, которые он вбил в землю на прошлой неделе, пока Селена была в салоне красоты. Колья были зелеными и едва различимыми.

Селена не была насажена ни на один из них.

— Проклятье, — пробормотал он.

Что-то пошло не так.

Он открыл лежащий на кровати чемодан. Там был таймер. Как и диктофон. Он щелкнул клавишей.

— Я РАЗОРВУ ТЕБЯ НА КУСОЧКИ!

Он ошеломленно уставился на диктофон. Его слова. Да, те самые слова, которые он выкрикивал в микрофон всего несколько дней назад. Но это был не его голос — голос Селены!

Дрожа, он выключил диктофон.

Чьи-то руки схватили его за правую лодыжку и дернули, разбив голень о металлический каркас кровати. Боль пронзила ногу.

Он упал.

Селена, лежавшая на животе, выскочила из-под кровати с безумием в глазах и ножом для разделки мяса, зажатым в зубах.

Доброе дело

Она спала, когда я ее заметил. Спала или играла в опоссума[26]. Но как бы то ни было, она лежала, свернувшись калачиком, на полу клетки, и не шевелилась.

Первой дословной мыслью, пришедшей мне в голову, было: «Срань господня!»

Я стоял и мочился в лесу, в то время как не более чем в двадцати футах от меня находилась девочка. А, что, если она перевернется на другой бок? Я ужасно жалел, что не заметил ее, прежде чем начал струить, испуская мочу, но теперь я уже не мог остановиться. Слишком много кофе было выпито в этой забегаловке у дороги. Поэтому я поспешно отвернулся и поднапрягся, чтобы быстрее закончить. Быстрее. До того, как она услышит плеск. До того, как она повернется и увидит меня. До того, как она успеет что-либо сказать.

«Что она здесь делает?» — размышлял я.

И при этом в клетке.

Вот дерьмо!

Надо уносить отсюда ноги!

Я чувствовал себя шокированным, сбитым с толку, смущенным, напуганным. И почему, мне было стыдно за себя, как мой член стал отвердевать. Потому что он был снаружи, я полагаю, в присутствии женщины. Даже если она не могла его видеть.

«Она его увидит, если я развернусь, — подумал я. — Если она конечно уже не смотрит».

Я, разумеется, не развернулся.

Наконец, я закончил, стряхнул последние капли. К тому времени мне пришлось серьезно потрудиться над тем, чтобы втиснуть свой стояк обратно в джинсы.

Я застегнул молнию и оглянулся через плечо. Девчонка по-прежнему лежала, свернувшись калачиком, на полу своей клетки, спиной ко мне.

Я поспешил прочь, ковёр из сухих листьев под ногами шуршал и трещал, как бы тихонько я ни старался ступать. Я всё ожидал, что девчонка окликнет меня. Однако этого не произошло. Когда я оглянулся, она и ее клетка благополучно скрылись из виду. Я мог различить только густой лес, мрачный от теней, за исключением нескольких лучей утреннего солнечного света, которые косо пробивались сквозь кроны деревьев.

Я направился к джипу. Тот был припаркован на обочине грунтовой дороги, пассажирская дверца была приоткрыта, ожидая меня. Я забрался внутрь.

— Что-то ты долго, — сказал Майк. — По большому, что ли ходил?

— Да нет, только поссать.

— Ты преодолел целые мили пешком только ради того, чтобы поссать? Можно было сделать это прямо здесь.

— Не проходил я никаких миль.

Он завел двигатель. — При таком движении ты мог бы сделать это даже посреди дороги.

— Мне нравится уединение, — сказал я.

— Как будто мне хотелось поглазеть, как ты это делаешь. Притормози, милок. Ты что, видишь во мне педика?

— Я мудака в тебе вижу.

К слову сказать, нам обоим было по шестнадцать лет. На случай, если это не очевидно по изощренному характеру наших острот.

Мы с Майком были приятелями, и мы только что закончили десятый класс в Редвудской средней школе. Если вам интересно, что мы забыли в глуши без присмотра взрослых, так это результат того, что мы умоляли об этом наших родителей, пока те не сдались.

В этом нам помогло то обстоятельство, что родители с обеих сторон были умными, рассудительными людьми. Также помогло и то, что мы с Майком были парой вежливых, добросовестных и куда ни глянь успешных парней. Помимо того, что у нас были наивысшие оценки, мы также являлись бойскаутами высшего ранга. Благонравные жители, уверенные в себе, с опытом пребывания в дикой местности. Какой родитель не позволил бы таким дарованиям, хотя и юным, провести пару недель самостоятельно?

Когда мы представили им наш план по обследованию живописных красот Калифорнии на джипе отца Майка, с разбитием лагеря по ночам и созвона с ними каждые несколько дней, чтобы заверить их, что с нами всё в порядке, они пошли на это. В конечном итоге. Никто из них не был в восторге от этой идеи, но отцы вскоре смирились. Они признали, что это может стать для нас хорошим опытом, шансом повидать краешек мира и обрести некую зрелость. Черт возьми, они, вероятно, хотели бы сами проделать подобное. Как только наши отцы оказались на нашей стороне, всё остальное было просто.

Вот так мы и оказались здесь сами по себе.

Если вы задаетесь вопросом, почему мы не обсуждали то, как я справлял естественную нужду в достойной манере, приличествующей паре смышленых, почтительных бойскаутов, так это потому, что мы были парнями и находились здесь одни, без необходимости производить впечатление на взрослых.

— Тебе бы следовало знать, залупоголовый, — сказал Майк. (Прежде чем перейти к делу, я говорил, что увидел в нём мудака. Припоминаете? Тем временем мы снова в машине). — Что мудак мудака видит издалека. Ты собираешься захлопывать дверцу или как?

Я посмотрел на него.

— Ну? — спросил он.

— Думаю, нам лучше… пока дальше не ехать.

Он скривился.

— О, Боже. На тебя что, срачка напала?

Я покачал головой. Мое лицо бросило в жар. И сердце вдруг забилось ужасно сильно.

— Там девушка, — объяснил я.

— Что-что?

— Девушка. Существо женского пола. Женщина. Тебе известны такие?

— Цыпочка?

— Угу.

— Черт, о чем ты толкуешь? Где?

— Вон там, — я указал в сторону леса.

— Чушь несусветная, да это невозможно.

— Это правда.

—