Сторож брата моего - Тим Пауэрс

— Вы не мертвая… это будет всего лишь голова, без оживляющего ее духа, так что следите, чтобы она не протухла.

— Предназначенный для нее дух имеется, но пока что он спрятан под камнем. Но я быстро найду другой, который сохранит ее до нужного времени.

— Похоже, что кому-то это сулит дурную будущность.

Миссис Фленсинг выпрямилась и изобразила улыбку, невзирая на то, что этот человек сейчас отрежет ей палец тупым ножом.

— Это всего лишь справедливость, — сказала она и добавила про себя: «Ведь это она уничтожила оригинал. Она и ее мерзкий пес».

Брэнуэлл пересел на другой плоский, серый от въевшейся грязи могильный камень и нацепил на нос смазанные маслом очки, чтобы посмотреть на призраков. Полупрозрачные все так же толпились, как столбы дыма и пуха чертополоха, вокруг того камня, на котором он сидел здесь, под дождем, и с которого только что поднялся, он ждал, когда они заметят, что он переместился.

Адам Райт ушел несколько часов назад, и к этому времени Эмили вполне могла быть холодеющим трупом, несомым вздувшимися от дождя водами какого-нибудь отдаленного ручья.

«Дрянная девчонка», сказал о ней Адам Райт.

Она ушла в пустоши с этим типом, Керзоном, и Брэнуэлл помог Райту позвать что-то или кого-то для… того, чтобы отправиться в погоню за ними с какой-то целью.

Райт приволок Брэнуэлла из «Черного быка» на кухню их дома и потребовал, чтобы тот дал ему что-нибудь из вещей Эмили — нечто такое, в чем запечатлелась бы ее личность. Брэнуэлл поспешил в гостиную и открыл конторку, на которой писала сестра. Внутри оказалась стопка исписанных листочков и карандашный рисунок, изображавший ее проклятого пса. Это был совершенно черновой набросок, голова собаки была легкими штрихами изображена и анфас, и в профиль, но все же Брэнуэлл взял листок и поспешно вернулся обратно в кухню.

Там он начал было говорить: «Я не потерплю, если ей будет причинен…»

Но Райт выхватил у него рисунок, схватил его за руку, вытащил из дома и поволок по дороге, ведущей на запад, в пустоши, — причем сам чуть ли не бегом бежал. Где-то через милю он остановился у стоячего камня, известного в округе как Боггартс-грин и вывернул Брэнуэллу руку так, что тот вскрикнул от боли. И одновременно с этим вскриком пастух пронзительно свистнул, и холодный ветер подхватил эти звуки.

Добрых пять минут они стояли там, в тени высокого камня. Брэнуэлла знобило, а Райт крутил головой, всматриваясь во все стороны серого неба. Брэнуэлл уже начал всерьез бояться, что Райт опять выкрутит ему руку и будет свистеть, но пастух вдруг напрягся, глядя на восток, — и, поглядев туда же, Брэнуэлл увидел пляшущие черные точки; это, как он знал, были птицы. Воронье.

Теперь призраки блуждали под дождем между могил, размахивая бесформенными руками и крутя дурацкими пузырями-головами. Брэнуэлл сдвинул очки на лоб и увидел лишь плоскости стоячих памятников, мокрые деревья, расплывчатые из-за дождя очертания черной громады отцовской церкви. Он опустил очки на глаза, и перед ним снова появились призраки.

Они наконец-то определили его новое местоположение и начали стягиваться к камню, на котором он сидел. Когда они окружили его, то открыли похожие на воронки рты и принялись втягивать в себя воздух, и воздух потек из легких Брэнуэлла; так продолжалось несколько секунд, пока он не пресек хищение, плотно закрыв рот. Затем он встал — мокрое пальто тяжело висло на плечах, полы липли к ногам — и прошлепал по грязи и мокрым листьям на несколько ярдов в сторону. Там он сел на другую могильную плиту и глубоко вздохнул.

Несколько недель назад он стоял здесь, покуривая сигару, и прикоснулся ее горящим концом к особенно навязчивому призраку. Создание исчезло со вспышкой пламени, опалившей Брэнуэллу брови и выбившей сигару из его руки. Но сегодня у него сигары не было, а если бы и была, дождь все равно сразу же затушил бы ее.

Он подумал, что привидения, похоже, обескуражены тем, что не могут присосаться к нему и выпить его дыхание, и, честно говоря, он тоже был обескуражен. Местный фольклор утверждал, что призраки были действительной причиной многих смертей, которые, согласно официальному заключению, произошли от истощения, но он, похоже, обладал неотъемлемой защитой от их смертоносных притязаний.

Он провел руками по поверхности плоского, покрытого лужицами надгробия, на мгновение задавшись вопросом, не соответствует ли имя, высеченное на нем могильщиком, одному из призраков, все еще толпившихся вокруг камня, с которого он только что поднялся.

Он поежился, вспомнив, как вороны подлетали все ближе и ближе над серым пейзажем и в конце концов сбились в тесный круг, вращавшийся над ним и Райтом. Потом птицы всей стаей опустились на мокрую траву — и на несколько мгновений вороны исчезли, и там, где они только что сидели, стоял мужчина средних лет в какой-то накидке и смотрел в глаза Брэнуэллу; но тут же фигуры не стало, и остались вороны на траве.

Райт, похоже, растерялся.

— Никогда прежде не видел его, — сказал он. — А ты?

Брэнуэлл лишь мотнул головой, хотя на самом деле ему уже довелось так же, мимолетно, увидеть это лицо.

Райт пожал плечами, скомкал рисунок Эмили и бросил его в середину сидевшей на земле вороньей стаи; птицы быстро расклевали бумагу, снова поднялись в воздух и устремились на север.

— Большая опасность ей сегодня не грозит, — сказал Райт, наконец отпуская Брэнуэлла, — если она не станет никуда вмешиваться.

Брэнуэлл попытался представить себе Эмили, благоразумно воздерживающуюся от вмешательства во что-нибудь, представляющееся ей неправильным. Уже слишком поздно — он никак не мог остановить ту цепочку событий, которую запустил Райт, — и, чтобы заглушить свое внезапное смятение, он попытался укрыться за циничной отстраненностью Нортенгерленда, но эта воображаемая личность ускользала от него. Он был просто братом Эмили Брэнуэллом — несчастным и напуганным.

Последним, что сказал Райт перед тем, как повернуться и отравиться на запад через пустоши, было:

— Еще увидимся.

Дождь между тем разошелся сильнее, струи мелькали на фоне склоненных ветвей кладбищенских деревьев, и Брэнуэллу трудно было рассматривать призраков даже сквозь покрытые маслом очки. Однако он хорошо видел вполне материальную фигуру, сбежавшую с крыльца дома и топавшую по лужам через садик Эмили и Энн.

Он узнал ее по росту и походке и вскочил с места еще прежде, чем она перебралась через ограду. Подтверждая его догадку, следом за фигурой через стенку перескочил Страж.

— Эмили! — воскликнул Брэнуэлл и, спотыкаясь, устремился между могилами ей навстречу.

Ее одежда была такой