Сторож брата моего - Тим Пауэрс

— Мы перепрыгнули внешнюю ограду одновременно с вами, — пояснила она. Собаки все так же стояли по обе стороны от нее, и она погладила незнакомого пса по широкой голове; он был столь же мощного сложения, как и Страж, и лизнул ей руку.

— Неужели дочь священника — какая-то языческая жрица? — спросил Керзон.

Эмили вздернула подбородок и посмотрела мимо него. Сердце отчаянно колотилось у нее в груди, но она умудрилась говорить вполне ровным голосом:

— Интересно, это место перенеслось в наше время или это мы перенеслись в его эпоху?

Керзон указал на дверную притолоку над своей головой.

— Не знаю. Думаю, что здесь мы вне всякого времени. — Он прислонил посох к стене, сложенной из необработанных камней, а затем, к удивлению Эмили, извлек из-под пальто нож с раздвоенным клинком. Держа его на обеих ладонях, как подношение, он вытянул руки вперед, глубоко вздохнул, повернулся и переступил порог.

Эмили поежилась. Она не сомневалась, что почти слышит отдаленную музыку, которую порой воображала себе, когда гуляла в вересковых полях, — однообразную, атональную, возникшую раньше, чем человечество. Поколебавшись лишь мгновение, она вошла вслед за Керзоном в небольшое помещение с ничем не отделанными каменными стенами. И обе собаки — вместе с нею.

Вторым помимо дверного проема источником света был проем шириной в фут в противоположной стене, и лишь после того, как глаза Эмили привыкли к полумраку, она разглядела плетеную фигуру, стоявшую на невысоком каменном постаменте под этим окошком.

Она, волоча ноги, приблизилась, чтобы получше рассмотреть фигуру, хотя Керзон отвел взгляд от ножа, который держал на воздетых руках, и зашипел, требуя, чтобы она остановилась. Она, не огладываясь, отмахнулась от него.

Фигура вышиной около четырех футов представляла собой гротескное изображение женщины. Похоже, ее плели из совсем свежих, гибких и послушных веток, так как округлая голова, грудь и широкие бедра имели почти естественные формы. А вот руки делали отнюдь не так тщательно — из простых пучков соломы, растрепанных на концах так, что получилось подобие растопыренных пальцев.

Эмили повернулась к Керзону.

— Кто это?

Он шумно выдохнул и сжал одной рукой рукоять ножа. Другой рукой он схватил Эмили за запястье и оттянул назад, за входной проем. Страж последовал за нею, а второй пес принялся обнюхивать фигуру.

— В данный момент, — прошептал Керзон, — это никто, всего лишь изображение.

Эмили покачала головой.

— Это я и сама отлично понимаю. Кого изображает эта фигура?

— Богиню. Это храм.

— Как… — начала было Эмили.

— Стойте здесь, ладно? — перебил ее Керзон. — Не двигайтесь, пока я не выйду.

Эмили прислонилась к каменному косяку двери; Страж сел рядом. Керзон несколько секунд постоял в колебаниях, затем снова взял нож на раскрытые ладони, повернулся и снова вошел внутрь. Он что-то коротко и резко бросил второму псу, и тот тоже вышел и сел рядом со Стражем.

Эмили подняла взгляд и увидела, что Керзон отложил нож и преклонил колени на земляном полу перед фигурой. Потом он бросил перед собою горсть чего-то, похожего на птичьи кости. Несколько секунд он разглядывал их, потом опять собрал и еще раз бросил.

Она смотрела, как он бросал эти косточки, рассматривал их, подбирал, снова бросал, и так раз за разом, очевидно не получая удовлетворяющего результата, но в конце концов он тяжело вздохнул, подался назад и сел. Эмили посмотрела мимо него, и лицо ее вдруг похолодело, когда она увидела, что соломенная правая рука плетеного чучела движется — сгибается и поднимается.

Керзон поднялся на ноги и теперь стоял ближе к двери.

Подобие руки выпрямилось.

Керзон через плечо оглянулся на Эмили.

— Она… показывает на вас.

В ушах Эмили зазвенело, голова закружилась, и первым ее порывом было схватить Стража и бежать отсюда куда глаза глядят, но тут же она сообразила, что это место и это чучело не имеют никакого отношения к силам, которые представляет миссис Фленсинг, а также что если она сбежит, то ее всю жизнь будут терзать воспоминания об этом непостижимом приветствии.

Она снова шагнула вперед, вытянув отмеченную шрамами правую руку. Ее пальцы прикоснулись к пучку соломы, завершавшему протянутую руку странной скульптуры, и та медленно опустилась и повисла, как прежде.

В тот момент соприкосновения она не почувствовала ничего определенного, лишь понимание этого каменного храма и двух стоящих камней на вершине холма — и впечатление сохраненного равновесия.

«Природный закон, — думала она. — Во всяком случае, своего рода закон…»

Керзон, не сводивший с нее глаз, протянул ей навстречу пустые руки.

Эмили махнула рукой в сторону мелких косточек, рассыпанных на полу, и порадовалась тому, что хватило жеста и ей пока что не нужно изъясняться словами.

Он снова пригнулся, собрал кости и подбросил.

На сей раз Эмили разглядела, что их расположение на земле не было случайным. Они легли, образовав узор, который мог бы быть буквой или символом — совершенно неизвестным ей.

Керзон поспешно подобрал косточки, снова подбросил их — и они снова выпали неизвестным знаком.

Он повторял это действие еще шесть раз — с похожими результатами, — и все время что-то чуть слышно шептал, как будто заучивал каждый символ; в конце концов он забрал нож и поднялся, оставив последний выпавший знак лежать как есть.

Неуверенной походкой он прошел мимо Эмили в дверь, на солнечный свет, а там убрал нож, торопливо перекрестился на католический манер и наклонился вперед, упершись руками в колени.

Эмили еще раз посмотрела на неподвижную плетеную фигуру, вышла наружу, остановилась рядом с Керзоном и осторожно спросила:

— Кто она?

Керзон несколько секунд задумчиво смотрел на нее. Потом сказал:

— Кельты, обитавшие в районе Бата, знали ее под именем Сулис, друиды здесь, на севере, называли ее Бригантией. — Он выпрямился и окинул взглядом двух собак. — Неподалеку от Скиптона уцелели остатки римской дороги, и римляне приходили сюда просить у нее совета. У них она звалась Минервой.

«Минерва», — повторила про себя Эмили и поежилась от того же возбуждения, от которого у нее полегчало на душе, когда она услышала рассказ отца о его первых действиях по приезде в Англию: «Я сразу же отправился в Честер… там имеется античное капище Минервы. Вместо того чтобы просить опоры у нашего Господа, я отправился за оружием к языческой богине».

Керзон прошелся по кругу, глядя то себе под ноги, то в голубое небо, а потом повернулся к Эмили.

— Как получилось, — хриплым голосом спросил он, — что она знает вас?

Эмили перебрала