Другая обычная магия - Андрей Волковский

сумел выдавить из себя только тихое сипение. Поискал глазами второго «экзорциста». Тот подошёл ближе и посмотрел на Владимира разными глазами: правый карий, левый светящийся тем же бело-голубым светом, что и знаки, нарисованные в воздухе.

Какой кошмар, господи! Они же убьют его, убьют, убьют!

А потом из него будто бы вытянули что-то тонкое, длинное, вёрткое и совершенно чужеродное. Владимир моргнул — и никаких знаков в воздухе не увидел. И глаза у Руслана были самые обычные.

Бьёрн помог Владимиру подняться и сказал:

— Вас задел монстр. С соседями всё будет нормально — медиков мы вызвали.

Владимир кивнул, потом откашлялся и спросил:

— А что за монстр? Что это было?

— Где-то старая печать рухнула, дверца открылась, — и вот вам лунарисы. Жуткие твари, вечно голодные и мёрзнущие. Вселяются в людей и выжирают жизненную силу.

— А почему в моих соседей?

— Им нужны обозлённые люди, желающие кому-то смерти или ещё какой беды. Наверное, соседи ссорились, когда лунарисы пришли. А вы, видимо, злились, что они ссорятся.

Владимир кивнул.

У Руслана тренькнул телефон. Он глянул на экран и сказал, обращаясь к Бьёрну:

— Готово. «Спецы» их изловили. Везут к себе.

— Вот и славно!

Вскоре появились медики и взялись грузить семейство на носилки.

— В соседней квартире ещё девочка, — напомнил Руслан.

Медики забрали и девочку.

Ошарашенный Владимир без вопросов перевёл «экзорцистам» нужную сумму и подумал, что никогда не будет завидовать героям сериалов.

Последнее предупреждение

Первая половина 1990-х гг

По ту сторону

Он проснулся не от писка испуганно бегущих мимо сторожки существ. И не от шума человеческих машин и голосов вдалеке. Его разбудило ощущение неправильности. Что-то было не в порядке.

Он прислушался, затем медленно поднялся. Это тело уже износилось и с каждым годом слушалось всё хуже. Но пока он управлял им достаточно твёрдо, чтоб менять пространство вокруг и сохранять порядок на своей земле.

Надо сосредоточиться, открыть дверь и выйти. Не на территорию кладбища рядом со сторожкой, а сразу туда, где шумят чужаки.

Дверь тихонько скрипнула — и открылась куда нужно.

Яркий летний день встретил ослепительным солнечным светом, скрежетом и гулом. Он прищурил синие глаза и вышел к людям. Им — тем из них, кто заметил, — показалось, что он шагнул из-за большого дерева, раскинувшегося на краю действующего кладбища.

За старыми неухоженными могилами сновали люди. Тяжёлая техника бороздила землю, вминая в грязь остатки сгнивших крестов и насквозь проржавевших оградок, руша защитные печати. Смертные расчищали заброшенную часть кладбища под застройку. Не спросив разрешения Сторожа.

Пару секунд он мрачно смотрел на людей, будто они могли ощутить его недовольство и сбежать. Потом подошёл ближе и спросил у ближайшего к нему темноволосого загорелого мужчины:

— Вы чего это на кладбищенской земле затеяли?

— Не к нам вопросы, отец, — с лёгким акцентом отозвался человек. — Нам задание дали — мы делаем. Все вопросы к начальству.

— А начальство ваше кто и где?

— Евсей Петрович скоро подъедет. У него и спросите. Эй!

Мужчина сорвался с места и помчался к двум парням с лопатами, на ходу кроя их матом.

Сторож посмотрел ему вслед и покачал головой. Не к добру это. Зря он так. Все они зря так. Он чуял шевеление и еле заметную дрожь в земле под старым кладбищем. Пока — еле заметную. Нельзя тревожить старые могилы.

Он смотрел и слушал, как корчевательные и рыхлительные машины, оглушительно тарахтя, вырывают из земли прошлое, как, размахивая руками, переругиваются рабочие. И уже решил поднять вон из-за тех кустов стаю кошмарников, когда за окаймляющими кладбище деревьями остановилась грязная чёрная иномарка с тонированными окнами.

Люди, как по команде, задвигались быстрее. Видимо, начальник приехал.

Сторож направился к машине.

Из неё выбрался тщедушный субъект в сопровождении здоровенного бритоголового охранника и тут же начал орать что-то о сроках и такой-то матери.

— Ты Евсей Петрович? — спросил Сторож.

Спокойно спросил, но человек шарахнулся в сторону. Юркнул за спину телохранителя и оттуда поинтересовался:

— Чего надо? Вы кто?

— Сторож. Кладбище охраняю, — буднично пояснил он.

— А! Тьфу ты! — человек поправил лёгкий летний пиджак, принял важный вид и вышел из-за охранника. — У нас все документы в порядке: все вопросы в горадминистрацию, так что, сторож, не мешайся тут. Дуй в свою сторожку. А то ходят тут, понимаешь, вопросы задают, да я…

«Он что — не понимает? — слабо удивился Сторож. — Не чует, с кем говорит? Ну, это поправимо».

— Вон отсюда! — негромко сказал он.

Усмехнулся — и человек подавился словами. Позеленел. Пошатнулся, словно ноги ему отказали, и повис на побледневшем телохранителе. Оба быстро прыгнули в машину, и она с визгом рванулась с места. То-то же.

Сторож повернулся к строителям. Не дело на его земле шуметь. Он махнул рукой — и над кустами поднялись кошмарники, похожие, если не очень приглядываться, на светящийся осиный рой. Пусть прогонят смертных, а ему ещё могильную осину проверить надо, почистить плиты и печати над дланями на востоке кладбище обновить.

Уходя, он услышал крики перепуганных рабочих, но не обернулся. А чего оборачиваться? Кошмарники пугнут людей, но вреда не причинят.

Возможно, заикающегося от страха начальничка и испуганных рабочих хватит, чтобы люди отстали от его земли.

…Увы, не хватило. Следующее утро началось точно также: гудели машины, кричали люди. Шумели существа. Одни испуганно, другие с любопытством, третьи предвкушая еду. Сторож утихомирил потусторонних созданий и снова вышел из своего домика сразу к строителям.

— Зачем тут шумите? — спросил он у первого попавшегося смертного.

— Не мешайте, дедушка! У нас сроки горят! — торопливо отмахнулся суетливый светловолосый парень. — То с бумагами какая-то фигня, то вчера вон бригада спятила. А сроки-то, сроки!

Человек извинился и побежал к бульдозеру, возле которого ссорились целых шесть рабочих.

Сторож прикрыл глаза, представляя давешнего начальника, Евсея Петровича. Как же тяжко сейчас давались искажения пространства, особенно за пределы кладбища. Но выбирать не приходилось. Не на автобусе же ему ехать до разлюбезного начальничка.

Сторож наконец увидел нужного человека, почуял его — и шагнул, не открывая глаз.

Вокруг послышался пьяный гомон, громкая музыка и неестественно пронзительный женский смех. Пахло пережаренным мясом, алкоголем и чем-то особенно неприятным, приторно-цветочным.

Сторож открыл глаза и огляделся. Надо же, ещё только девять утра, а в этом заведении уже дым коромыслом. Или не