Живые зомби - С. Дж Браун

Два раза в месяц я посещаю психотерапевта по имени Тед. Он бывший коллега Хелен и наблюдает меня исключительно из уважения к ней. Что не мешает ему драть плату по двойному тарифу.

Я хожу к Теду уже шесть недель. Кое-кто из наших у него бывал пару-тройку раз, но регулярно он работает только со мной. Наоми, посетив единственный сеанс, сказала, что полегчало ей не больше, чем после шоу Опры[2]. Том сходил три раза, потом дважды отменял встречи из-за разборок в Чемпионской серии лиги между «Джайентс» и «Кабс». Карл и Джерри заявили, что в терапии не нуждаются. А Рита еще не готова разговаривать с кем-то, кто не входит в нашу группу.

По-моему, толку от Тедовой помощи с гулькин нос, зато теперь у меня есть повод пару вечеров в месяц, по средам, выбираться из своего логова. А именно в среду по телевизору и не хватает хороших программ.

— Как вы себя чувствуете, Эндрю?

Каждый сеанс обязательно начинается с этого вопроса. С неизменной дежурной улыбкой на лице Тед словно ждет, что его вот-вот сфотографируют, и нужно выглядеть довольным.

Теду далеко за пятьдесят, но больше тридцати ему не дашь. За последние пять лет он сделал подтяжку лица, шеи, убрал второй подбородок и брюшко. Пять дней в неделю он пыхтит в спортзале, одевается исключительно в «Гэп» и «Эдди Бауэр», а седину густой шевелюры — собственной, не пересаженной! — закрашивает темнокаштановым тоном. В левом ухе он носит золотую серьгу — подарок к полтиннику себе любимому.

Все это я узнал от него за предыдущие пять сеансов. Похоже, Тед меня совершенно не стесняется. А может, просто считает, что хоть кому-то из нас двоих надо поддерживать разговор.

С плакатной улыбкой на лице он ждет ответа на свой вопрос. На маркерной доске царапаю: «Изумительно». Доска лежит у меня на коленях. Тед расположился справа и чуть позади, чтобы читать ответы.

— Это сарказм, я правильно понимаю?

«Вы так думаете?» — царапаю я под первым ответом.

Закрепленный в углу автоматический освежитель воздуха шипит, и по комнате разносится аромат сирени. В первый мой визит освежителя не было.

— Тогда почему бы вам не признаться, как вы на самом деле себя чувствуете?

Я смотрю на Теда через плечо. Он натянуто, не разжимая губ, улыбается.

Как я на самом деле себя чувствую? Я бешу родителей, от меня отвернулись друзья, все общество настроено против… С их точки зрения, я больше не человек. Как, по-вашему, мне себя чувствовать?

Но сказать такое Теду нельзя. Не поймет. А если и поймет, ему нет до этого дела.

Я вытираю доску и пишу: «Отвергнутым».

— Хорошо, — кивает Тед. — Еще?

«Выброшенным за борт».

— Так. Это все?

«Разочарованным».

«Сломленным».

«Обездоленным».

«Неприкаянным».

«Полным ничтожеством».

Немного подумав, я все стираю и быстро пишу: «Я устал».

Жду ответа, а в ответ — тишина.

Тед не ушел — я вижу его через плечо. И не заснул — глаза у него открыты. И уж точно не умер — я слышу его дыхание.

Передо мной на стене висят Тедовы дипломы, свидетельства и грамоты. На электронном табло красным высвечены часы, минуты, секунды. Наблюдаю, как в тишине тянется время.

…тринадцать… четырнадцать… пятнадцать…

Такое случается каждый сеанс. Тед в полном недоумении, он понятия не имеет, чем мне помочь, а я просто сижу и смотрю, как одна за другой уходят секунды. Будто считаю, сколько осталось до Нового года, только не в обратном порядке. И предел не наступает никогда.