Порочная: Хэллоуин - Брайан Смит

задумывался о новых семейных убийствах, но идея была весьма привлекательной. Какого черта, он уже убил троих своих родственников за одну ночь, так зачем останавливаться на достигнутом? Он мог бы устроить настоящий погром, убив столько Митчеллов, сколько сможет. Когда-то это было немыслимо, но, опять же, почему бы и нет? Он долгое время был объектом презрения среди такой большой фракции клана.

Возможно, наконец-то пришло время заставить некоторых людей заплатить.

Заставить заплатить всех.

От этой идеи он отказался, как только почувствовал заряд странной энергии в прохладном воздухе снаружи. То, что это был продукт чего-то не совсем естественного, стало очевидно сразу. Это было заметно даже из его укрытия за дверью.

Когда они включили трансформатор, он почувствовал гудение сильного электрического тока глубоко в своих костях, но это не имело большого значения по сравнению с растущей оккультной энергией. В свое время Джед совершил много, давайте посмотрим правде в глаза, сомнительных с моральной точки зрения поступков, включая множество жестоких садистских убийств, но это была работа человека, навязывающего свою волю другому человеку. Это было естественно. Но, эта неизвестная сила, к которой подключались его племянники, казалось, исходила откуда-то из-за пределов этого мира, и это пугало его до чертиков. К тому времени, когда трупы на столе для пикника приподнялись, он уже не был удивлен.

Охваченный паранойей, он оглянулся назад, почти ожидая тоже увидеть приходящие в себя трупы в сарае. Облегчение, которое он испытал, когда увидел, что это не так, было огромным.

К этому моменту Джеду стало ясно, что время, проведенное им в сарае, еще далеко не закончилось, потому что Бубба Рэй и Лоретта только начинали играть со своими новыми игрушками.

* * *

Когда Элиза Питерсон открыла глаза, чтобы снова взглянуть на мир как живое существо, ей показалось, что с момента потери сознания прошло всего несколько секунд. На самом деле прошло больше часа. Где она была все это время, она не знала. После исчезновения сознания не было ничего, по крайней мере, того, что она помнила. Она погрузилась в это ничто, зная, что умирает, ощущая мрачную, ужасную реальность этого до глубины души, каждым атомом своего тела. Ее жизнь подходила к концу. Темнота поглотила ее, и она исчезла.

Теперь, каким-то образом, она вернулась.

Последние мгновения перед этим черным небытием вспомнились ей с ужасающей ясностью. Она была прижата к стене сарая этой деревенщиной, помешанной на метамфетамине, и чувствовала себя беспомощной, слишком слабой и израненной, чтобы сопротивляться еще больше, чем уже сопротивлялась. Нож внутри нее, этот большой стальной клин, входил и выходил из ее плоти три последних раза, и казалось, что каждое глубокое проникновение проходит насквозь через все ее тело. Теплый рот этой девушки касался ее уха, язык дразнил его изнутри, когда она шептала это ужасное безумие о том, что, будучи ее убийцей, она владеет ее душой и не позволит ей спуститься в Aд, как она того заслуживает.

- Ты вернешься моей рабыней, шлюха, - было последнее, что она услышала.

Элиза ей не поверила.

Ее убивали, и она ничего не могла с этим поделать, но она погрузилась в темноту, уверенная, что психопатические бредни деревенщины были кучей беспочвенной чепухи. Только теперь ей показалось, что она сильно ошибалась, потому что она снова оказалась на маленькой поляне за домом в глуши. Все было так, как она помнила, только вместо того, чтобы истекать кровью на землю, она сидела на столе для пикника. Реднеки-мучители стояли неподалеку, глядя на нее с садистскими ухмылками.

Сначала она подумала, что эти образы - крошечная вспышка, сюрреалистический и иллюзорный последний ложный взгляд на мир, созданный слабеющим мозгом, борющимся с неизбежной потерей жизнеспособности. Буквально пукающим мозгом, который исчезнет через секунду или две, после чего темное ничто вернет ее обратно.

Прошло еще несколько секунд, но ничего подобного не произошло, и она начала паниковать. Она умерла, по-настоящему умерла, а теперь вернулась, как и обещала сумасшедшая деревенщина. Прохладный воздух, обдувавший ее лицо, был настоящим, а не иллюзорным, как и дыхание, которое она вдыхала и выдыхала, и, казалось, громоподобное биение ее сердца. Сначала она была рада, что снова жива, несмотря на то, что все еще находилась в лапах своих убийц, но потом поняла, что что-то... не так.

Она нахмурилась, когда посмотрела на свою грудь и увидела, что ее груди, несомненно, стали больше, чем были до ее смерти. Большая часть ее тела в целом была незнакомой, казалась более развитой, больше похожей на тело взрослой женщины с великолепными пропорциями. Ее лицо исказилось в испуганном замешательстве, когда до нее дошло, что тело, в котором она сейчас обитала, не было ее телом. Еще более тревожным был серый оттенок плоти, которая, казалось, была живой и разлагалась одновременно.

Мертвая/живая, - подумала она, - мертвая/живая!

Каким бы ошеломляющим ни было это открытие, оно было лишь прелюдией к тому, что должно было произойти, потому что в следующее мгновение она наконец почувствовала присутствие другого человека рядом с собой на столe для пикника. Она повернула голову и увидела лицо женщины лет сорока с небольшим, которую деревенщины вытащили из автокатастрофы. Голова пожилой женщины также была соединена с телом, которое изначально ей не принадлежало. На самом деле, казалось, что оно было неправильно прикреплено к телу гораздо более молодой девушки, телу, которое было очень похоже на...

Элиза ахнула от ужаса.

...мое. Оно похоже на мое тело, потому что это мое тело.

Она открыла рот еще шире и закричала.

Женщина, которая теперь владела ее телом, тоже закричала.

Деревенщины хлопали себя по бедрам и оглушительно хохотали. В перерывах между приступами безумного смеха они показывали на воскресших женщин и отпускали насмешливые замечания. Мозг Элизы возмущался, когда она наблюдала за этим безумным проявлением гротескной, нечеловеческой насмешки.

Беги! Сделай это сейчас, пока ты, блядь, еще можешь!

Она перекинула ноги через край стола и опустилась на землю. Когда она сделала несколько неуверенных шагов, ее ноги ослабли, зажимы соединительного кабеля стянули ее лодыжки и шею по бокам, прежде чем ослабли. Однако дело было не только в том, что она чувствовала слабость в ногах. Хотя она и ощущала частично разложившиеся конечности, ощущение было отдаленным. Мертвые нервные окончания пробуждались, но не торопились с этим. Она боялась, что это может помешать любой попытке бежать.

Как оказалось, ее желание бежать не имело никакого значения.

Деревенская сучка подошла ближе и произнесла одно-единственное слово тоном абсолютной, неоспоримой власти:

- Стой.

Элиза остановилась.

Она не