Гаст - Эдвард Ли

- Что это?

Она указала мимо пушки на вымощенную кирпичом улицу. Две параллельные линии пересекали причудливый переулок, и эти линии казались утопленными под кирпичами.

- О, железнодорожные пути, - наконец узнал он. - Железная дорога Гаста, я полагаю.

- Точно. Видишь ту табличку?

На другой старой кирпичной стене висела табличка: "ПЕРВОНАЧАЛЬНОЕ МЕСТО РАСПОЛОЖЕНИЯ ДЕПО НОМЕР ОДИН ВОСТОЧНОЙ ЖЕЛЕЗНОЙ ДОРОГИ ТЕННЕССИ И ДЖОРДЖИИ - 1857 ГОД".

Колльер посмотрел на странно ржавые рельсы.

- Значит, первоначальный путь все еще существует?

- О, нет. Большую часть забрали после войны - в качестве репараций. Но их оставили здесь, и вокруг города есть еще несколько участков, даже с оригинальными шпалами. Но именно на этом участке, здесь, где мы сидим, в 1857 году официально началось безумие Харвуда Гаста. Оно закончилось менее чем через пять лет в районе Джорджии под названием Максон.

- Максон, - произнес Колльер. - Кажется, я никогда не слышал об этом месте.

- Это потому, что его больше не существует. Армия Союза уничтожила всю территорию. Теперь там нет ничего, кроме кустарника.

Колльер задумался.

- Мистер Сут сказал мне, что Гаст построил железную дорогу, чтобы отвозить заключенных в какой-то концентрационный лагерь. Это было место Максона?

- Да, - мрачно ответила Доминик. - И заключенные не были пленными солдатами Союза, они были...

- Гражданские. Помню, он мне это тоже говорил. С военной точки зрения это не имеет особого смысла.

- Как и Дахау и Освенцим, если не принимать во внимание мотивацию, стоящую за всем этим. Это была не логистика или эффективность - это должно было быть зло.

- Значит, Харвуд Гаст был Гитлером времен Гражданской войны?

- Возможно, даже хуже, просто потому, что Гаст никогда не занимался политикой. Он был частным лицом, - сказала она. - Он никогда не был на посту и не выставлял свою кандидатуру на выборы. Он просто построил свою железную дорогу и покончил с собой.

Колльер мрачно улыбнулся.

- Его служба была закончена, пакт завершен: строительство железной дороги во время войны, которая не имела военного применения. Гиммлер подчинялся Гитлеру, но Гаст подчинялся более высокой - или, наверное, я должен сказать...

- Низшей инстанции, - закончила Доминик. - По крайней мере, если верить легенде.

- Кстати, ты так и не сказала, веришь или нет, - добавил Колльер, - но совсем недавно ты сказала мне, что не обязательно не верить в эти истории... и это подводит меня к следующему вопросу...

- Ты настойчивый писатель пива, - рассмеялась она. - Хорошо. Я расскажу тебе, что я видела той ночью.

Они шли по окраинам главной улицы, когда город переключился на ночную жизнь. Уличные фонари в стиле карет прочерчивали по улице плавающие линии света.

- Только, пожалуйста, - полусерьезно сказала она, - никому об этом не рассказывай, потому что это выставит меня идиоткой.

- Даю слово.

Ее тень выпрямилась перед ним, как сексуальная фигура.

- Несколько лет назад одна свадебная компания наняла ресторан для организации приема. Они арендовали атриум в гостинице миссис Батлер. Все шло хорошо, но в какой-то момент, перед тем как вынести десерты, я посмотрела в дальний угол зала. Там много маленьких уголков на боковых стенах, где миссис Батлер хранит все эти книжные полки и витрины, полные вещей времен Гражданской войны. Между двумя такими книжными полками есть небольшая ниша, которую трудно заметить...

Колльер сразу вспомнил.

- Точно. И там стоит письменный стол с очень искусной резьбой, маленькими ящичками и отделениями.

Доминик кивнула.

- И еще крошечный портрет Пенелопы Гаст сбоку, как будто кто-то повесил его там, чтобы спрятать. В общем, я считаю головы для десертов - некоторые участники свадьбы уже ушли, так что я хотела, чтобы все было правильно... и вижу, что там кто-то сидит.

- За столом?

- За столом. Этот парень сгорбился над столом и что-то пишет. Я не видел его раньше, поэтому решила, что он пришел поздно и, возможно, сел за стол, чтобы заполнить свадебную карту или что-то в этом роде. Я подошла к нему и спросила, не хочет ли он домашний "Наполеон" на десерт.

- И?

- Он перестает писать и смотрит на меня, а этот парень, оказывается, очень уродлив. Бледное лицо, мосластые руки, большие глаза с мешками, и что-то не так с его носом - похоже, на нем золотая фольга или что-то в этом роде, и еще на столе стоит эта причудливая красная шляпа. Он посмотрел на меня так, будто разозлился, что я его прервала, и сказал: "Наполеон"? Я встречал его в Египте, и он был совершенно плачевным".

- А? - подчеркнул Колльер.

Голые белые плечи Доминик сжались.

- Парень сказал то же самое, и я решила, что он пьян и странно шутит. Я снова спрашиваю его, хочет ли он десерт, а он как бы гримасничает и говорит: "Разве вы не видите, что я занят? Я должен еще заплатить Хардингу со счета железной дороги. Мистер Гаст только что сделал заказ еще на пятьдесят штук, чтобы отправить их в Максон. Они их там изнашивают".

- Изнашивают... - начал Колльер.

- Он так сказал, но не объяснил. Но мне было все равно, этот парень был для меня странным, поэтому я оставила его там, чтобы помочь своим людям подать десерт. Я спрашиваю помощника менеджера, видела ли она, когда пришел этот парень, а она говорит: "Кто?", и я показываю на нишу. - Тот чудак, который сидит за тем столом, - говорю я. - Но...

- Когда ты снова посмотрела, его уже не было, - предположил Колльер.

- Точно. Ушел.

Колльер тоже так подумал.

- Жутковатая история, конечно. Но... это все?

Она игриво хлопнула его по плечу.

- Нет! Это только начало. Видишь ли, мне не стоит рассказывать тебе остальное - ты просто посмеешься надо мной.

- Расскажи мне остальное!

Они свернули за темный угол, на боковую улицу с закрытыми ранее магазинами и единственным бистро, освещенным свечами, где люди пили коктейли за столиками на улице. Ярко-белое одеяние Доминик и ее смуглая кожа стали призрачными при слабом свете.

- Прием проходит с большим успехом, отец невесты оплачивает счет и дает чаевые. Большинство людей разошлись к полуночи, но несколько человек остались после этого, чтобы выпить. Я отпускаю своих людей домой после