Плоть и кости - Джонатан Мэйберри

Чонг долгое время качался на волнах необъятного океана боли.

Часы, дни, недели… возможно, годы.

Время больше не имело смысла.

А затем он услышал голос:

— Ты живой, парнишка?

— Не называй меня… парнишкой, — хрипло пробормотал Чонг.

— Я хочу, чтобы ты проснулся, — сказала Бунтарка. — Нам надо поговорить.

Чонг медленно открыл глаза. Он лежал на здоровом боку, и ему пришлось приподняться и взглянуть через плечо на Бунтарку, сидевшую на корточках рядом с ним. Она разглядывала рану в том месте, где стрела вышла из тела. Когда Чонг бросил взгляд на то место, где стрела вонзилась в его бок, то увидел лишь черно-красное месиво ожога.

Он знал, что рана будет болеть, и боль действительно беспокоила его. Кожа вокруг ожога опухла и покраснела. Чонг ощущал жар, словно пламя раскаленного клинка разошлось по всему телу. Пот лил с него ручьем.

— Я паршиво себя чувствую, — сказал он.

Бунтарка несколько раз глубоко вздохнула.

— Ну, вот в этом все и дело, — начала она. — Возможно, у нас проблема.

— Правда? Проблема? — Он вскинул бровь. — Что-то серьезнее, чем стрелы, ожоги, армия убийц и конец света?

Но она не улыбнулась.

— Бунтарка?..

Вместо ответа она взяла наконечник, который сумела открутить от стержня стрелы. Понюхала его и еще больше помрачнела. А затем взяла колчан и принялась изучать наконечники, пропитанные чем-то черным.

— О черт… — прошептала она.

— В чем дело? — спросил Чонг. — Что-то не так? Это яд?

Бунтарка обошла его и опустилась на корточки так, чтобы он мог видеть ее лицо. В ее глазах застыл страх, она напряженно поджала губы.

— Это яд? — повторил Чонг.

— Нет, — едва слышно откликнулась она. — Не думаю, что нам настолько повезло.

— А что тогда? Рана выглядит не так уж плохо.

— Ты не видишь ее с другой стороны. Кожа вокруг раны выглядит очень странно. Она почернела, и от нее начинают расползаться темные изогнутые линии.

— Боже, — воскликнул Чонг, ощутив подступающую панику. — Это заражение крови! Ты хочешь сказать, что у меня заражение крови?

Немного помолчав, Бунтарка ответила:

— Думаю, это кое-что другое. Эти линии черные, а не красные.

— Но…

— У тебя жар… но кожа ледяная на ощупь.

— Значит, у меня шок. У тебя есть что-то вроде одеяла или…

— Нет, — ответила она. — Это не шок. Думаю, мы заработали кое-что другое. И, возможно, не сумеем с этим справиться.

— Что это значит?

— Эта черная липкая мазь, которой смазаны наконечники стрел? — Бунтарка поднесла стрелу к его носу. — Скажи, чем пахнет?

Чонг пристально посмотрел ей в глаза. В ее взгляде застыла обреченность, и потому он помедлил, прежде чем взять стрелу. Но не торопился обнюхивать ее.

— Ты ведь уже знаешь, в чем дело, — тихо сказал он. — Не так ли?

Бунтарка кивнула.

Чонг на мгновение закрыл глаза. Но вместо блаженной темноты вокруг тут же заплясали ярко-красные молнии, освещавшие мрак, опустившийся на его душу.

А затем он открыл глаза и осторожно понюхал стрелу. И почувствовал то же, что и Бунтарка.

— Нет! — воскликнул он, словно повторив ее слова. Но от такого нельзя было просто отмахнуться.

Бунтарка промолчала.