Хозяйка сгоревшей усадьбы - Гульнара Черепашка

Взгляд сам собой упал на комод. Тот самый, антикварный, которым так гордился Ронан. Помнится, он не единожды попрекал ее — ее! — за недостаточно бережное отношение к дорогой вещи с богатой историей.

Сейчас эта история пополнится кое-чем новеньким, вовсе небывалым.

Топор взвился над головой и опустился на изящные резные фасады выдвижных ящичков. На витые узоры с позолотой и тщательно выписанными эмалевыми рисунками.

Больше десятка неумелых ударов. Аж плечи заныли. Право, в таком виде комод ей нравился куда больше. Но оставалось кое-что еще: старинные часы, которые Ронан каждый день лично заводил, не доверяя этого даже управляющему. А на Фионе лежала обязанность следить за ними.

Им досталось меньше, чем комоду. Впрочем, разница была невелика. Пожар уничтожит это различие.

Женщина, широко улыбаясь, выбежала на крыльцо. Вечерний воздух обвеял разгоряченное лицо свежестью.

Запряженная лошадь ждала всадницу. Оставалось последнее. Фиона приторочила к седлу сумку, накинула плащ. Натянула по самые брови кожаную шапку с ремнями, напоминающую не то шлем, не то прилегающий капюшон. На шею повязала платок.

Жаль, не видит своего отражения в зеркале! Впрочем, неважно — наверняка все так, как и должно быть.

Подхватила животное за повод и повела шагом прочь, подальше от особняка.

Фиона никогда не обладала особенно сильным даром магии. Ее слушался лишь огонь — и то скверно. Потому она воспользовалась спичками. Зажгла одну и кинула в сухую траву, уложенную в начале тоненькой дорожки, пролитой горючей жидкостью.

Жидкость моментально вспыхнула, яркая ниточка побежала через двор к крыльцу особняка. Поднявшись по широким мраморным ступеням, разветвилась натрое. Первая дорожка убежала к дверям, которые Фиона оставила открытыми. Ей хотелось видеть, как все начнется. Пламя нырнуло внутрь и на несколько мгновений скрылось в полумраке холла.

За эти мгновения две другие дорожки пробежали к краям широкого парадного крыльца и ринулись вверх по стенам.

Пламя в холле ярко вспыхнуло в тот самый момент, когда две горящие полосы нырнули в окна второго этажа.

Кобыла на поводе забеспокоилась. Фыркнула, переступая с ноги на ногу и прижимая уши.

— Сейчас, милая, — Фиона улыбнулась, потрепала любимицу по шее. — Не бойся — тебя огонь не достанет. Да и мы скоро будем далеко отсюда.

* * *

По дороге к столице пришлось сделать немалый крюк.

На первый взгляд, мысль о столице выглядела дикой. Да и на второй — тоже, чего уж там. Но в сумке у Фионы лежало кое-что из хранилища в поместье. Творец упаси — она не забрала ничего из совсем уж дорогих вещей. Но ей нужны были средства хотя бы на первое время. И она прихватила несколько драгоценных украшений.

Можно было бы, конечно, доехать до границы, пересечь ее. И сбыть камни уже на новом месте. Вот только она не была уверена, что сумеет аккуратно это сделать на чужбине.

В чужом королевстве, среди чужих людей, живущих по другим законам.

В пользу столицы говорило и еще одно соображение, не столь явное. Уж где-где, а там ее точно никто не ожидает увидеть! Весь о пожаре и ее исчезновении дойдет до Ронана через пару-тройку дней. Этого времени ей как раз хватит, чтобы добраться. В итоге он кинется в поместье, а она за несколько дней, что он будет ехать и разбираться на месте, неспешно продаст драгоценности. И уж после этого можно будет так же неспешно выезжать в сторону границы.

А может — и вовсе к побережью. Морем получится уехать дальше. Правда, здесь возникнут свои сложности: под каким именем она взойдет на корабль, как станет подтверждать свою личность и договариваться с капитаном.

Но проблемы следует решать по мере поступления! Первая задача — доехать до столицы. А уж там видно будет.

* * *

Фиона не гнала кобылку — направляла ее быстрым шагом. Знала, что времени у нее в запасе предостаточно.

К рассвету она оказалась далеко от поместья. Успела с полуночи миновать и пару ближайших городков, проехав мимо них. И несколько деревушек. Однако останавливаться не хотела — как на ее вкус, все равно находилась слишком уж близко к месту, что было ей домом больше года. Да и усталости она не ощущала. И кобылка, судя по виду, чувствовала себя неплохо.

Отдохнет к вечеру, — решила бывшая баронесса.

С рассветом ей все чаще стали попадаться крестьянские повозки и кареты богатых людей, всадники и небольшие кавалькады. Одни ехали ей навстречу, другие — в ту же сторону, что и она.

Фиона заставляла себя держаться в седле прямо, глядеть в лица встречных без страха и немого вопроса. Заставляла себя помнить: видом она сейчас напоминает молодого человека, совсем юношу, из хорошей семьи. Костюм на этом юноше хоть и скромный, но добротный — это указывает на состоятельность. Как и резвая кобылка под седлом, и сбруя этой кобылки.

Мало ли юношей путешествует в это время года! Как и в любое другое время года, впрочем.

Юноша может быть кем угодно. И отпрыском не слишком знатных провинциальных дворян. И посыльным. И сыном либо служащим купца или чиновника средней руки.

Куда может направляться юноша, едущий в направлении столицы? Может, в саму столицу. А может — дальше, к побережью. Или в один из крупных городов вблизи столицы. Скажем, Лонгфильд, стоящий аккурат между самой столицей — Ковентри — и крупнейшим портовым городом — Бристолем.

Цели тоже могут быть самые разные: юноша может направляться на учебу в один из университетов, а может — на военную или гражданскую службу. А может — по торговому или деловому поручению, с важным письмом.

Соображения эти были более чем разумны. Вот только выдерживать взгляды встречных, сохраняя ровную осанку и спокойный невозмутимый вид, оказалось сложнее, чем она себе представляла. Фионе все время казалось, что каждый встречный так и норовит забраться пытливым взором в ее помыслы. Каждый глядит на нее пытливо, точно зная, что на самом деле она — женщина. И не просто женщина, а преступница, спалившая родовое поместье мужа и удравшая от него втихомолку. Поправ все законы человеческие и высшие.

Молодая женщина мысленно изумлялась сама себе.

Она пыталась вспомнить, когда такие мысли посещали ее в последний раз — и не могла. Она ведь привыкла считать себя образцом не только здравомыслия, но и хладнокровия!

И чего теперь стоит ее хваленое хладнокровие? Теперь, когда пришло время проявить его по-настоящему?

В конце