Гаст - Эдвард Ли

Он чувствовал, как из него вытекает не только сперма, но и словно сама кровь.

И в который раз за последние несколько дней он понял:

"Это был лучший оргазм за всю мою гребаную ЖИЗНЬ..."

Он думал то же самое о каждом предыдущем кульминационном моменте, но убежденность оказалась верной. Что-то в атмосфере, или во внезапном, последнем порыве сексуального влечения мужчины средних лет, или просто в доме - до сих пор кульминация каждый раз была втрое интенсивнее. Колльер поднял голову и задумался о том, какое удовольствие только что испытал его член.

"Охапка чистого героина не может быть так хороша, как это", - понял он.

Тап, тап, тап...

Колльер почти хныкал, как ребенок. Он поднялся на ноги и громко произнес, обращаясь к яркому кругу света.

- Иди спать, Лотти! И... ну... спасибо...

Тап, тап, тап...

- Что, черт возьми, ты сейчас задумала? - и он снова поднес глаз к отверстию.

Он увидел нижнюю половину лица Лотти. Ее губы были в дрожащей улыбке, как у человека, который что-то задумал.

Она поднесла ладонь к груди, а затем собрала в ладонь всю струю спермы.

"Черт возьми, я сильно кончил... Но..."

- Что ты делаешь! - возразил он, глядя на это отвратительное зрелище.

Она быстро встала. В одну секунду его сперма перешла от ее груди к влагалищу и разлетающемуся лобковому меху. Два пальца раздвинули половые губы, затем появилась другая рука со спермой и...

- Нет! - закричал Колльер.

Она энергично втирала ладонь со спермой в розовые складочки, сперматозоидные пальцы извивались в глубине канала.

- Нет! - снова закричал он, да так громко, что его услышала, наверное, половина гостиницы. Накинув халат, он бросился в коридор, пронесся по нему и ворвался в ванную.

Свет горел, но...

Лотти не было.

Он услышал несколько приглушенных ударов. Перегнувшись через перила лестничного холла, он увидел голую Лотти, исчезающую в своем крыле.

"Сука снова это сделала. Она украла мою сперму!"

Он протер глаза от раздражения.

"Боже мой, она же так залетит..."

Когда Колльер повернулся к своей комнате, он заметил лицо, выглядывающее из одной из дверей. Женщина в закрученных бигудях.

- С вами все в порядке, мистер Колльер? Я слышала крики.

Это была женщина из Висконсина, ее ужасные сиськи - скорее всего, специально - наполовину вывалились из халата.

- Извините, - пролепетал Колльер. - Я... видел плохой сон. Простите, если потревожил вас.

Хитрая ухмылка.

- Может, мне зайти?

Колльеру было уже все равно.

- Нет, спасибо. Я просто заметил дыру в стене, - и он проскользнул обратно в свою комнату.

Он вернулся в постель, отвращенный, измученный и не способный больше размышлять о последних абсурдах.

"Ложись спать. Завтра тебе нужно идти в церковь..."

Усталость и беспокойство засасывали его в сон...

(III)

Когда солнце садится, ты замечаешь человека, висящего с веревкой у него на шее. Это первое, что ты увидела, когда свернула за угол у подножия холма...

Потом ты моргаешь и снова становишься маленькой девочкой.

Твой дух трансформировался. Тебя зовут Гарриет, и ты знаешь это, потому что прочитала в дневнике своей матери, который вела в течение пяти лет после ее смерти. Ты помнишь: когда тебе было семь лет, ты вернулась со сбора бойзеновых ягод в лесу и увидела, как индейцы срывают с нее одежду. Она кричала, а индейцы по очереди ложились на нее и смешно двигались. Они отрубили ей макушку большим лезвием, а потом сняли скальп. Ты была в ужасе, но знала, что должна вести себя очень тихо. Ты оглянулась в поисках отца, но быстро увидела, что индейцы сделали то же самое и с ним. После этого один индеец отрезал и ту штуку между ног твоего отца и надел ее на шнур на его шее; на шнуре были штуки многих мужчин. У другого индейца был кривой французский нож - ты знала, что он французский, потому что у твоего отца был точно такой же. Однажды он сказал тебе, что он достался ему от собственного отца, который убил много индейцев на войне, давным-давно. На той войне французские солдаты раздали много таких ножей индейцам и платили им за части, которые они отрезали у колонистов.

- Французы - дьяволы, Гарриет, - сказал тебе однажды отец. - Хуже, чем индейцы, а твой дедушка, скажу я тебе, убил много и тех, и других. И получил за это медаль, которую ему вручил лично Джордж Вашингтон, который тогда еще не был полковником...

Ты никогда не понимала, что значит получать медали за убийство индейцев и французов. Но как бы то ни было, сейчас этот индеец с помощью ножа срезал мех между ног твоей матери вместе с кожей и положил его в мешок.

Потом индейцы сожгли лагерь, но тебя они так и не поймали.

Ты оказалась в местечке под названием Территория Огайо, и это случилось в 1847 году. Ты думала, что замерзнешь до смерти той зимой, но тебя нашли федеральные солдаты и забрали с собой. Они отвезли тебя на юг. Ты жила в повозке с припасами, и в твои обязанности входило стирать одежду солдат, а ночью они все заходили в повозку и по очереди ложились на тебя и забавно двигались, как индейцы делали это с твоей мамой. Ты тогда мало что понимала, но помнишь, как однажды ночью два вонючих солдата спорили.

- Мы должны прекратить это. Если нам не повезет, она забеременеет еще до того, как мы доберемся до Роана, и тогда нас прикончат!

- Беременна! - смеялся другой солдат. - Да у нее между ног ни волоска. Эй, девочка, сколько тебе лет?

- Семь, но почти восемь, я думаю, сэр, - ответила ты.

- Видишь, Уайлер? Они не могут забеременеть так рано. Мы можем трахать ее сколько угодно...

Вот так все и происходило. Ты привыкла к этой части. От солдат всегда ужасно пахло, но они давали тебе еду и почти все время оставляли в покое. К весне они прибыли на армейский пост в Теннесси под названием Кэмп-Роан.

Там ты жила со множеством детей, чьи родители были убиты во время различных индейских войн или умерли от болезней. В основном это были овдовевшие женщины, которые учили тебя шить, готовить, дубить шкуры и выполнять любые другие обязанности, которые требовались в лагере. Эти