Age of Madness и Распадаясь: рассказы - Александр Назаров

Ознакомительный фрагментОбязанности, долг, но никакого смысла. Я рассказал ей все, что видел и о чем узнал в дряхлом доме Витольда Курца. Она растрогалась. Две души такие похожие были разделены временем: сорока годами. Он не хотел идти дальше, сохраняя вокруг себя застывшие воспоминания, а она заставляла себя идти дальше, но без цели. Я попросил её зайти к Курцу. Вот уж не знаю, отчего тогда у меня случился такой приступ альтруизма. Анаис де Риверфал согласилась.

Я провел Анаис к дому. Там Курц открыл нам дверь, после чего чуть не умер на месте, увидев перед собой любовь своей жизни. В старых жилах как будто опять закипела энергия, и Витольд быстро и проворно провел Анаис в свою комнату, минуя упадок остального дома. Женщина застыла посреди комнаты, где само время остановилось; она бледнела, смотря на окна и на картины, изображенные на стеклах. Витольд радостно ходил вокруг неё, словно пытаясь понять, наяву это все или во сне. Я стоял в дверном проеме, когда происходила эта кратковременная сцена.

— О, Витольд, — промолвила постаревшая девушка с картины.

— Не надо слов, — сквозь слезы шептал Курц.

Тут он упал к ней в ноги и стал яростно их целовать.

— Анаис, моя Анаис, — кричал он в бреду, сжимая её все сильнее, — Почему ты не осталась такой, как на картине? Где та, которую я так любил?

Анаис вскрикнула от боли, после чего вырвалась из хватки старика. Она бросилась бежать прочь из дому, чуть не сбив меня с ног в дверном проеме. Курц помчался за ней, но, сделав лишь пару шагов, упал. Я подошел к бедняге и перенес на кровать. Его лихорадило. Прибывший через некоторое время доктор сказал, что Курцу осталось недолго. Я хотел обрадовать Витольда, но вместо этого стал причиной его гибели. Но чтобы умереть, нужно жить, можно ли назвать жизнью существование? Только встретившись с Анаис, он мог бы пожить. Мне казалось, что старика еще можно спасти, но в этом мне могла помочь только баронесса де Риверфал. В задумчивости стал я ходить по застрявшей во времени комнате. Стал рассматривать картины. Взгляд мой приковала одна с названием «Признание в любви». Там были Курц и Анаис (в том самом синем платье). Я узнал место: сейчас это глухой тупик, с трех сторон окруженный каменными стенами. В голове моей зрел план.

Первым делом я побежал к дому моего знакомого художника, Мольтена Дефо. Он снимал картину на улице Сент-Софи. Молодой парень подавал большие надежды в искусстве. Я кратко рассказал ему все историю и мой план. Тонкая душа творца сильно прониклась историей Курца. Мольтен дал согласие и обещал помочь. Свою работу он начал в скором времени. Сложнее было уговорить баронессу. Случившееся в доме Курца сильно задело её и испугало.

— Бедный безумец, — говорила она, — мне страшно будет встретиться с ним вновь: он одержим.

— Госпожа, он умирает, — убеждал её я, — только вы можете сделать его счастливым перед кончиной. Только с вами он будет снова живой.

— Но как? Не могу де я снова стать молодой как на картине. Пусть даже ради Курца.

— Можете.

* * *

Курц был еще в сознании и в состоянии ходить. Опираясь на меня, шел он к тому самому глухому тупику. Когда мы зашли внутрь, Витольд Курц, старый сумасброд, застрявший в своем прошлом, ожил. Зайдя в тупик, он попал в свою ожившую картину, туда на сорок лет назад. Талантливый Мольтен воплотил картину старика в жизнь, расписав каменные стены и дорогу. Те же зеленые холмы в дали, тот же лес, тот же пруд на мостовой. А еще, что самое главное, там ждала его Анаис в том же убранстве, что и на картине много лет назад. Я оставил их наедине, так будет лучше, как я подумал. Недалеко я нашел лавочку, где меня разморило, и я уснул.

Я проснулся от яркого света. Вскочив, я бросился к тупику, но не мог сделать и шага. Оттуда и разливался этот яркий свет. Навстречу мне оттуда вышли двое семнадцатилетних молодых людей: прекрасная девушка в синем платье и её молодой, полный сил кавалер. Они шли, держась за руки. Когда они ушли за угол, я смог рвануть за ними. Но там я их не увидел: только лишь пустая улица.

Инквизитор

Одним дождливым утром на разбитую мостовую провинциального городка из дилижанса вышел мужчина, облаченный в алую мантию. Лицо его было грубым, небритым; на голове располагалась широкополая шляпа в цвет мантии с украшением в виде черепа. Из-под шляпы спадала копна волос, черных вперемешку с седыми. На ногах его были черные кожаные ботфорты, на руках — такого же цвета перчатки. Правой рукой он опирался на трость из эбенового дерева с набалдашником из кости в виде все того же черепа. На поясе с левой стороны, в кобуре, покоился пистолет. Следом за ним из транспорта вышел второй мужчина. Он был на голову выше первого. Смуглое лицо его украшали великолепные усы. Одет он был проще: льняная рубаха да кожаные штаны, на голове — небольшая черная шляпа. Дилижанс высадил их прямо напротив небольшой покосившейся таверны. Инквизитор, кем являлся человек в алом, подал извозчику пару медяков и направился к зданию таверны, где все разговоры уже успели притихнуть, лишь только в окне показалась фигура в алой мантии. Роланд, так звали инквизитора, мог бы и не расплачиваться за проезд ввиду своего сана, но предпочитал поощрять хороших извозчиков. Получив комнату в таверне, он вновь ознакомился с донесением, пришедшим несколько недель назад и заставившим его прибыть в эту глухомань. В письме, написанным кривым почерком, сообщалось, что город утратил веру и катится в бездну. «Все чаще в лучах заката я вижу процессии, тянущиеся к кладбищу, все чаще слышу странный шепот за тонкими стенами домов. Прошу вас, герр инквизитор, спасите нас от тьмы! Я ощущаю на себе чей-то пристальный взгляд и боюсь, мне недолго осталось», — так говорилось в письме некого обеспокоенного викария по имени Густав.

— Старая Истрия, Северная Империя, — пробурчал Роланд, — если где-то и творятся темные дела, так непременно здесь. Ничего, и отсюда всю ересь выбьем.

— Викарий мог просто спятить, — предположил мужчина, зашедший вместе с инквизитором.

— Было бы хорошо, но мы должны проверить. Дитрих, отправляйся на разведку. Я же схожу пока в храм, поищу викария Густава.

Даже по меркам убогих городов этот был особенно убогим. Семилетняя война разорила Истрию. В городах подобных этому (кажется, сейчас его называют

---

Конец ознакомительного фрагмента Купить полную версию книги

---