Знахарь - Александр Павлович Сапегин

Ознакомительный фрагментЖалкие крохи выживших откочевали к морю, где их периодически поджидали корабли скупщиков добычи. Островные торговцы не отличались разборчивостью, задёшево скупая льняные ткани и медные изделия, захваченные разбойниками. В тот день, спасаясь от погони, Ласка нанял корабль за золото, погрузив на борт кого можно и безжалостно вырезав тяжело раненых товарищей, подарив им лёгкую и безболезненную смерть. Лучше так, чем живьём изжариться на чёрных, раскалённых от солнца каменных плитах у ног статуи Анубиса. На пятую ночь беглецов попытались превратить в рабов, но выкинув за борт трупы бывших хозяев скорлупки, Ласка сам стал господином нескольких выживших торговцев… На море ему по-прежнему покровительствовали боги, ничем иным нельзя объяснить сказочное везение, позволившее утлому судёнышку доплыть до Сирии, а его пассажирам избежать участи рыбьего корма. Сам главарь и вождь в одном лице, полагал, что, научившись у жрецов счёту до десяти, он показывает окружающим умения вполовину меньшие. Даже рыжеволосая красавица Отка, ставшая женой Ласки и подарившая ему пятерых детей, не знала всех тайн мужа. Лишь сыновья и дочери догадывались о силах отца, который, находясь на краю жизни и смерти обрёл дар видеть невидимое обычным людям. Дар закрепился в семье, получив продолжение в детях. Уважаемый в купеческом и военных сословиях города Абда глубокий шестидесятилетний старик упокоился в каменистой сирийской земле, так и не добравшись до родных земель, просто не зная, где они находятся, ведь путешествие Ласки на юг оказалось намного длиннее, сохранившегося в памяти отрезка. Заработав репутацию свирепого воина и удачливого торговца, пришелец, возглавлявший небольшую группу людей, заслужил уважение чернявых жителей приморского городка. В нём он и остался до конца своих дней и только один из правнуков Ласки вместе с купцами доберётся до причерноморских степей…

Владимир, упираясь ладонями в колени, сидел подобно немой статуе, почему-то прогоняя в памяти сны и думая об уроке, который ему преподал древний старик, доживший до глубоких седин. Раскрываться полностью и даже наполовину перед хваткой дамочкой нельзя ни в коем случае. Хватит и трети, к тому же он тоже может прибегнуть к шантажу, только надо ли? Вяземская и так наказана достаточно, заполучив «проклятье ведьм». Не его собачье дело, где и как аристократка схлопотала тёмную печать, но давно надо было держаться с ней осторожно, а не постфактум прикидывать варианты, к тому же ему выпадает неплохой шанс «подоить» мадам на знания, а это тот багаж, который отличается высокой ликвидностью при любой экономической ситуации.

— И что же ты молчишь? — добавив в голос елея, разомкнула уста «старушка».

— Жду, — расслабленно навалился на спинку стула Владимир.

— Ждёшь⁈ — плеснула удивлением Вяземская, ожидавшая иной реакции от молодого человека, застигнутого над чем-то, как ей казалось, предосудительным. — Чего же?

— Предложений, естественно! — вальяжно кивнул парень, переходя на диалект одесского рыночного торговца. — Таки шо вы имеете мине предложить?

— Шутки шутишь? — пробитым колесом зашипела Наталья Андреевна.

— Шутки, я? По-моему, это вы с чего-то решили мистикой заняться, приписав мне потусторонние силы. Идите, сдавайте свою девочку эскулапам. Давайте-давайте, не стесняйтесь! Боюсь, у вас не получится внятно объяснить им, куда запропастились некоторые старые болячки, а я, Наталья Андреевна, умою руки, уйдя в гробовую несознанку. Что тогда? Хотите знать? — Вяземская скрипнула зубами. — А ничего! В этом цирке вам выпадет роль клоунессы и кривляющегося фигляра, а мне зрителя. Один нюанс — представление не смешное. Вам нечего мне предъявить, да и с предложениями, как я погляжу, не густо. Идите других подставляйте и лохов разводите, а мне ещё доклад и курсовую работу писать и так из-за вас задержался. Честь имею!

Встав со стула, Владимир направился к выходу.

— Стоять! Тебя никто не отпускал! — замогильным голосом, пробирающим до мурашек и корки льда между лопаток, донеслось со стороны собеседницы. Обернувшись, Владимир встретился с горящим взором преобразившейся женщины, в чертах которой теперь проскакивало нечто потустороннее.

— А мне не требуется ваше разрешение, — «на четвёрочку» открылся он, распахивая дверь. — Тем более после подобной демонстрации. К тому же мой рабочий день давно закончился. Деньги перечислить не забудьте. Счастливо оставаться.

Рублёными фразами он отбил атаку ведьмы на разум, чуть помедлил и перешагнул порог. Если он им нужен, пусть раскошеливаются, а работать за «спасибо» и поддаваться на шантаж он не нанимался.

* * *

— О, Чара! — завидев Владимира, радостно осклабился Ермола из-за спин шестёрок, замявшихся при виде Чаровникова, быстрым шагом приближающегося к их разбитной троице. Если нагловатый индивидуум за спинами смущённых парней лучился весельем и оптимизмом, то о себе Степан и Виктор подобного сказать не могли. Как бы они не пресмыкались перед «графёнышем», как они его называли в своём узком кругу, остатки совести продолжали острыми когтями скрести души ребят, а после ночной выходки, зачинщиком которой являлся патрон, эфемерная субстанция отрастила не просто коготки, а натуральные когтищи! — Как поработал, не устал? Бабла много нагрёб?

Улыбнувшись Ермоле открытой детской улыбкой, будто лучшему другу, хотя внутри у него всё клокотало от бешенства и ненависти, Владимир ужом ввинтился между клевретами главного маменькиного сынка и понтореза группы. Смачный щелчок, ознаменовавший встречу кулака и носа, испуганной птицей воспарил к потолку холла. В следующий миг, хлюпнув юшкой, Роман Ермолов прилёг на пол в непреодолимом желании исследовать трещинки на засиженной мухами лепнине сводов учебного заведения. Следом за шефом аналогичное намерение проявили Степа Крюков и Витя Малых. Почему-то кулаки Чаровникова волшебным образом настраивали всех на философский лад.

— Долг платежом красен, Ермола, — каркающий голос Владимира, склонившегося над поверженным врагом, разорвал повисшую в холле тишину. Резко загомонили ошеломлённые свидетели молниеносной расправы, завизжали присевшие от страха и шока девчонки.

— Что здесь происходит? — растолкав студентов объёмным пузом будто ковшом экскаватора, к центру действа пробился Данилюк Роман Викторович, декан факультета.

— Воздаяние, Роман Викторович, здесь происходит воздаяние, — обернулся к декану Владимир.

— Я вам покажу воздаяние! Я вам такое воздаяние покажу! — басовитым гудком паровоза заверещал декан. — Немедленно все ко мне в кабинет! Кто-нибудь, дайте Ермолову платок!

* * *

Тут начался галдёж и лай, и только ректор, заглянув в деканат, поморщился и, махнув рукой, вышел в приёмную