Забери меня отсюда - Софья Валерьевна Ролдугина

«Пора».

Тина перебежала дорогу, имитируя хромоту, и тоже замедлилась. Нырнула в просвет между домами, где царил полумрак, одновременно запуская руку в сумку…

…развернулась на ходу…

…мистер Мизери был совсем близко, совершенно не запыхавшийся, с неизменным дипломатом под мышкой и оплывшим восковым лицом…

…и швырнула полную горсть жемчуга, сипло крикнув куда-то через плечо:

– И где тебя носит, когда ты так нужен? Кёнвальд!

Жемчужинки застучали, отскакивая от глянцевитых бортов пиджака. Из горла у мистера Мизери вырвался свист, как из шарика, из которого воздух спускают. Щёки затрепетали, глаза выпучились.

Тина замерла в неизвестности, тяжело дыша.

«Этого хватит? Бежать дальше? Или уже поздно?»

Но река всё-таки пришла.

Ударил сырой ветер – со всех сторон разом, выдувая из проулка между домами гниловатый бумажный запах. Из жемчужин брызнула вода – фонтаном, водопадом, сплошным потоком.

А потом появился Кённа. Он держал секретаря – или то, что им притворялось, – за горло одной рукой, а вторую брезгливо вытирал о джинсы.

– Стоит отвернуться, и ты уже вляпалась, – с жестокой весёлостью заметил он. И глянул через плечо пронзительно-сине: – Ты в порядке?

Тина выдохнула и привалилась к стене.

– Не-ет… У меня ноги гудят… и голова чугунная… наверное, неприлично уже жаловаться, да?

– Ничего страшного, если ты жалуешься на свою голову, – успокоил её Кённа. – Плохо, если на неё жалуются другие… Интересный улов, однако. Что это за дрянь?

– Не знаю, – устало ответила Тина. – Ты поймал, ты и разбирайся. Но оно пыталось надавить на капитана Маккой, а потом пялилось на Маркоса и Уиллоу. Конечно, оно мне не понравилось.

– Ещё бы… – пробормотал Кённа. И приказал вдруг незнакомым металлическим голосом: – Отвернись.

Она не успела.

Точнее, замешкалась на какие-то секунды – и потому успела заметить краем глаза, как, повинуясь колдовскому жесту, тело Мизери обмякает, скручивается жгутом и лопается по шву, а наружу течёт, течёт нечто…

Её замутило так резко и сильно, что даже в носу стало кисло.

На четвереньках – ноги не слушались – она доползла до края дома и, завернув за угол, распласталась там на траве. Сквозь яблоневый шатёр свет едва пробивался, да и немного его было – над кварталом всё ещё висела туча, уже не инфернально-чёрная и сухая, но по-прежнему свинцовая, тяжёлая. Воздуха не хватало; грудь ходуном ходила. Тина лежала навзничь, широко распахнув глаза, не прислушивалась к течению времени и старалась не думать ни о чём.

Ни о том, что же такое бродило среди людей, лишь слегка прикрытое антропоморфной оболочкой.

Ни о том, сколько таких же, как он, ещё осталось.

Ни о том, может ли Кённа сделать нечто подобное с обычным человеком, если ему вздумается.

– Как ты себя чувствуешь?

Прохладная ладонь легла на лоб, скользнула ниже. Тина перевернулась на бок, прижимаясь к ней щекой, и зажмурилась.

– Отвратительно. Побудь немного джентльменом, сделай вид, что не замечаешь, а?

– О, так это называется «быть джентльменом», а не «вести себя как хладнокровная скотина»? – хмыкнул Кённа и пощекотал ей шею кончиками пальцев.

Тина захихикала, открыла глаза и попыталась сесть; на удивление, дурнота прошла. Выглядел речной колдун примерно как маньяк, который наскоро снял заляпанный кровью любимый фартук и прямо в одежде заскочил под душ, услышав звонок у входной двери.

То есть сыро и крайне подозрительно: с волос и подбородка капала вода, а одежду выжимать можно было.

– Не зря старался?

– Как сказать, – пожал он плечами. – Начну с хорошей новости: то, что осталось от человеческой оболочки Мизери, больше напоминает сухую змеиную шкуру или старый носок, чем кожу. А вот внутри сидела весьма упрямая мерзость. Как-то я ходил взглянуть на воронку, из которой лезут тени, чтоб понимать потом, с чем имею дело… я не рассказывал?

– Нет.

– Да, для свиданий – не лучшая тема, – вздохнул он, подгибая под себя ноги. Сорвал травинку, прикусил, поморщился – но не выбросил, а воткнул обратно в землю; былинка встряхнулась и быстро потянулась вверх, выбрасывая новые узкие листочки. – Представь себе такую дыру в земле… Как конус, вывернутый наизнанку. Ты смотришь и понимаешь, что это совершенно точно труба, но выглядит она, с твоей точки зрения, как воронка. Стенки вращаются и сползают вниз, а по ним и друг по другу карабкается вверх, в мир, нечто бесформенное. Мёртвая гнилостная волна – накатывает, откатывается… А потом одна из теней вдруг поглощает другую, уплотняется, отращивает лапы, голый хвост и масляные чёрные глазки. И – продвигается чуть выше. Теперь она жрёт других уже намеренно – и аморфную слизь, и таких же крыс, пока не трансформируется в чурбана без лица, зато в деловом костюме. Он машет длинными руками, высоко вскидывает колени, карабкается, падает, снова карабкается – но не может преодолеть мембрану, отделяющую наш мир от чёрной бездны. Пока не появляется кто-то, протягивающий руку извне. А он всегда появляется, Тина Мэйнард. Где есть сила, пусть и грязная, – есть и соблазн.

Что дальше происходит с незадачливым смертным, алчущим дармовой силы, Тина прекрасно додумала сама и в кои-то веки пожалела, что книжное детство слишком хорошо развило в ней фантазию. Слишком ярко всё представлялось: и неживая колышущаяся масса, которая вечным прибоем колотится в берега человеческого мира, и бесконечные трансформации теней, пожирающих друг друга, и вялые толстые пальцы, скребущие невидимый щит… И руку кого-нибудь обыкновенного – немного обиженного, слегка недовольного, не реализовавшего мечту или опоздавшего на свидание; кого-то, кому для счастья не хватает малой толики.

Картинка развивалась дальше.

Вот свершается чудовищное рукопожатие, и в человека вливается нечто отвратительное; двум сущностям тесно в одном теле, и они начинают то ли растворяться, смешиваясь, то ли поглощать друг друга, а оболочка тем временем растягивается, деформируется, и вот уже даже близорукие соседи начинают замечать неладное.

– Слушай, – усилием воли отогнала от себя Тина отвратительные образы. – Но ведь кто-то был первым, да? Когда только появилась первая воронка. Ну тот, с кого всё началось.

– Первый падший смертный? – протянул Кённа, глядя в пространство. – Конечно. Захватили его, соблазнили или он хладнокровно пошёл на сделку с тенями – кто знает. Наверное, если его отыскать, многое бы прояснилось… Ну, или на земле стало бы на одного самонадеянного колдуна меньше, – фыркнул он и пальцами зачесал мокрые волосы от лица, стряхивая капли воды. Глянул искоса. – Но нам это мало поможет сейчас, как бы то ни было. Ты рассуждаешь теоретически?

Тина уже собиралась кивнуть, когда вдруг ухватила за хвост одну скользкую и вёрткую мысль.

– Нет. Практически. Я так поняла,