Семь звезд - Ким Ньюман

Я не разбирался в мифах и магии, однако знал, что такое меч короля Артура и Святой Грааль, поэтому начинал понимать возможную силу пропавшего рубина.

— Самое плохое уже случилось — камень у Маунтмейна, теперь, возможно, уже нет смысла предпринимать какие-либо действия, — пробасил судья Персивант.

С таким голосом можно запросто распугивать в каньоне койотов.

— Камень надо вернуть, иного выхода нет. К тому же еще есть время: может, рубин и у Маунтмейна, но его еще надо извлечь из сосуда, а это не минутное дело, — заметил Уинтроп.

— Согласно древнему пророчеству ритуал можно совершить только на закате солнца в каком-то "белом доме". Дядюшка мерзавца двадцать лет назад попытался совершить ритуал, но не успел, благодаря чему мы все еще живы. Аура камня с тех пор менялась, причем явно не в положительную сторону. Вся жизнь Бэрримора являлась странной чередой взлетов и падений, триумфа и унижений, радости и несчастий, и в итоге окончательно пошла кувырком. Насколько судьба актера зависела от него самого, а насколько от камня — неизвестно. Как они влияли друг на друга — тайна, покрытая мраком, — сказала Женевьева.

Теперь я стал замечать, в каком подавленном состоянии пребывают присутствующие. Лишь Уинтроп, казалось, сохранял присутствие духа и некий оптимизм. Возможно, подобный настрой англичанина объяснялся тем, что он знал больше других, или просто был сумасшедшим.

— Думаю, следует лететь в Вашингтон. Раз ритуал обязательно проводить в белом доме, возможно, имеется в виду именно резиденция президента США.

Судя по лицу Уинтропа, у него на этот счет имелось другое мнение.

— Наши люди уже в Белом доме в Вашингтоне, и в Орлеане, и даже в Северной Африке, — сообщил Финлей, не вынимая изо рта сигареты.

— Вы упомянули, что рубин находится в специальном сосуде, однако при чем тут, собственно, Бэрримор?

Уинтроп хитро улыбнулся.

— Неужели не догадались? Тело Великого Профиля и есть сосуд!

В полночь я снова был в своей конторе, обзванивая городские морги и больницы в поисках пропавшего Флинна и тела Бэрримора. Результатов ждать не приходилось: заведомо бесполезное занятие редко приносит плоды. Скорее всего Беннет Маунтмейн действительно заполучил тело актера и теперь, притаившись в какой-нибудь дыре, готовится извлечь рубин. Разумеется, когда Маунтмейн получит камень, "сосуд" станет не нужен и покойного актера выкинут на одну из помоек. Поскольку Лoppy нужен именно Великий Профиль, то, обнаружив труп, можно рассчитывать на завершение работы. Однако, возможно, Лopp тоже знал о секрете Бэрримора, но откуда — оставалось лишь догадываться. Я понимал, что по большому счету этот вопрос не должен меня интересовать, но мысль о рубине не давала покоя.

После нулевого результата обзвона медицинских и ритуальных заведений Лос-Анджелеса, в голову пришла идея обойти несколько злачных мест, где собирались сплетники, готовые поделиться информацией за порцию виски. Потратив некоторую сумму из оставленных Лорром денег на болтливых пьянчуг, я не узнал ничего интересного, относящегося к нужной теме: про Беннета Маунтмейна никто не слышал.

Вернувшись около трех часов ночи в кабинет, я обнаружил дверь открытой и, не успев войти, получил мощный удар в челюсть и затем в живот. Руки, больше похожие на грабли, подняв меня с пола, попытались вытряхнуть из застегнутого пальто. Наконец, уничтожив верхнюю одежду и связав за спиной руки, меня мощным ударом проводили на середину комнаты. Бандитами оказались двое громил, похожие на гигантских обезьян после небольшой пластической операции, каменные лица не выражали ровным счетом ничего, а воняло от них так, словно всю жизнь они провели в помойной яме. На ум пришли слова дежурного морга: "От них слишком пахло одеколоном, возможно, чтобы отбить какой-то другой запах…"

За рабочим столом сидел третий и играл пистолетом. Я заметил, что предохранитель спущен: видимо, незнакомца не заботило, что оружие может выстрелить в любую минуту.

— Целых двадцать лет я ждал подходящего момента, а дядюшка и того больше — целую жизнь. Оказаться так близко к цели и упустить свой шанс!.. Вы хоть раз в жизни испытывали крушение надежд? — медленно говорил незнакомец с ирландским акцентом.

Я догадался, что передо мной Беннет Маунтмейн.

Внезапно пистолет выстрелил, и, попав в металлический шкаф с бумагами, пуля срикошетила в плечо стоявшему сзади меня громиле. Гигант не пикнул и даже не пошевельнулся, лишь струя темной крови потекла по рукаву. Отсутствие всякой реакции раненого бандита заставило меня покрыться холодным потом.

В следующую минуту Маунтмейн направил пистолет прямо в мое лицо.

— Где он?

— Думаю, вы не поверите, но я действительно не имею представления, о чем идет речь.

— Вы работаете на Клуб "Диоген", — презрительно ухмыльнувшись, сказал ирландец.

Судя по его лицу, презрение — единственное чувство, которое этот человек испытывал в жизни.

— Вообще-то в данный момент я работаю на мистера Лoppa.

Откинувшись на спинку кресла, Маунтмейн медленно поднял пистолет и, прицелившись, выстрелил в раненого громилу. На этот раз пуля вошла точно в лоб. Шляпа слетела с похожей на тыкву головы и плавно опустилась на пол. Не знаю, как после смерти выглядел Бэрримор, но ужаснее представшего зрелища я еще не видел. Глаза верзилы закатились, челюсть отвисла, однако тело продолжало стоять, крепко удерживая меня за шкирку; лицо медленно заливала кровь из раны.

— Вот как я обращаюсь с теми, кому доверяю и кого в некотором смысле даже люблю. А теперь представьте, что я могу сделать с жалким детективом, которого вижу в первый и скорее всего в последний раз в жизни, — спокойно спросил Маунтмейн.

— Может, вы ищете покойного Бэрримора?

— Молодец, по-моему, начал понимать. В любом случае сговорчивость пойдет только на пользу.

Я попытался пожать плечами, но это не удалось.

Еще пять минут назад я считал, что тело Бэрримора находится у сидящего за столом негодяя, однако ошибался. Впрочем, как и Уинтроп.

— Вы действуете очень быстро, я лишь два часа назад узнал о вашем существовании.

Презрение на лице Маунтмейна оставалось неизменным.

— Если приведете к рубину — получите десять тысяч. В случае отказа обещаю долгую мучительную смерть.

— Выбор невелик, но второй вариант мне определенно не нравится.

— Американцы — сплошные идиоты, даже перед смертью не прекращают глупые шуточки, — заметил негодяй.

Открыв верхний ящик стола, Маунтмейн вытащил ножик для бумаги и, поднеся зажигалку, стал медленно накалять лезвие. Злобно улыбаясь, он, очевидно, предвкушал веселенький разговор.

— Пожалуй, заберу назад первое предложение.

— Вы ждали столько лет. Неужели терпение иссякло, когда цель так близка? Значит, вы не такой, каким вас представляют.