Что это за мать... - Клэй Маклауд Чэпмен

Я слышу их щелчки. Крошечные мокрые звуки, металлический шепот во тьме. Я провожу рукой по матрасу, ожидая найти Скайлера рядом, но его нет. Кровать мокрая на его месте, пропитана насквозь.

— Скайлер…

Что-то щёлкает у моего пальца. Я шиплю от внезапной боли и отдергиваю руку.

Другое щёлкает сзади, у ноги. Их больше одного. В кровати. Я вскакиваю на колени и ударяюсь головой о потолок — Господи  — и понимаю, что это не моя кровать.

Это не мотель.

Где я?

Лодка. Я всё ещё на лодке Генри. И каюта кишит крабами.

Десятки синих панцирей поднимают клешни, будто в молитве. Чтут меня.

Мать,  — словно говорят они.

Мать.

Снова и снова, мокро щелкая, мать, мать.

Я не могу не отругать Скайлера, хотя бы мысленно: Если хочешь позвать друзей, нужно спросить маму. Мы тут не мотель содержим…

Я стряхиваю крабов с себя. Один впивается в ладонь. Я шиплю, отдергиваю руку, и клешня остаётся впившейся. Трясу рукой, пока краб не отпускает. Он кувыркается по каюте, ударяется о корпус, его панцирь трескается с мерзким хрустом. Крабы разбегаются по углам, прячась в тени.

Тшшш…

Скайлер обвивает меня руками сзади, окутывает объятием. Только что его не было — и вот он уже качает меня, напевая на ухо.

Отдыхай, мама… отдыхай…

Часть меня хочет закричать. Вырваться и бежать как можно дальше. Но я уже чувствую, как усталость тянет меня на дно. Это быстро, всепоглощающе, почти невозможно сопротивляться. Отдых, да…  Это всё, чего я хочу. Теперь — всегда.

Материнство такое изматывающее.

ДЕВЯТЬ

Маленькому чудовищу всё ещё нужна мать, но даже я провела черту на младенце.

С собаками и кошками я ещё как-то мирилась. Как-то раз он даже притащил на лодку оленёнка — припас на перекус. Я проснулась от того, что в каюте лежал трупик детёныша, аккуратно уложенный рядом со мной в кровать, нарушая наше главное правило: никакой еды в постели . Иногда мне кажется, что этот мальчишка просто не слышит свою мать. Приходится напоминать: Не ешь там, где мы спим.

В последнее время вокруг стало слишком много мух. Я не хочу делить постель с насекомыми.

На домашних животных я могу иногда закрывать глаза, но не на людей.

И уж точно не на детей.

Я чувствую, как он вытягивает из меня силы, но теперь это происходит медленнее. Менее болезненно. Может, он старается продлить мне жизнь. А может, просто смакует. Кто знает?

Но его вкусы меняются. Чем больше он растёт, тем изысканнее становятся его аппетиты. Иногда его добыча уже достаточно взрослая, чтобы молить о пощаде.

Я знала, что он прячет девочку от меня. Он не хотел, чтобы я узнала, но я всё равно нашла её. Вернее, её части. Скайлер не может скрыть от меня такие вещи, как бы ни раскидывал их по лодке. Я устала убирать за ним. Я тебе не служанка. Это не мотель.

Он почти перестал меня слушаться.

ДЕСЯТЬ

Я не помню, выключила ли вывеску. Может, сегодня погадаю кому-нибудь.

Нужно зарабатывать на еду. Содержать крышу над головой.

Уход за Скайлером стал работой на полный день. Это невероятно изматывает. Этот мальчишка никогда не спит. Он постоянно хочет держать меня в объятиях. Я всё время чувствую себя разбитой. Пытаюсь уснуть, но времени на отдых никогда не хватает. Я закрываю глаза, но всё равно всё вижу. Веки не приносят облегчения — будущее раскинулось передо мной.

Мой сын. Моя луна.

Мой Скайлер.

Расскажи мне историю снова, мама.

Влажность его дыхания покрывает меня тонким слоем пота.

— Разве я… уже не рассказывала? — Язык шершаво скользит по нёбу, как наждачная бумага.

Я хочу услышать её снова…

— Клянусь, уже… рассказывала…

Снова, мама.

Снова.

Я всегда гордилась тем, что умею читать людей. Это не дар гадалки — просто умение слушать. Я понимала, что людям нужно услышать о себе. Во что им хочется верить.

Генри так сильно верил в свою историю про Скайлера, что заставил