Призрак в лунном свете - Говард Филлипс Лавкрафт

Громадны камни, спящие под покровами сырого мха, и могучи были стены, сложенные из тех камней. Их строители чаяли, что простоят они долгие века; что ж, в какой-то мере они и поныне служат благой цели, ибо под сенью разбросанных тех глыб смиренные серые жабы обустроили свой смиренный серый быт.

На самом дне долины протекает река Век, чьи воды вязки и полны тины. Из скрытых источников поднимается она — и уходит в подземные гроты, так что Демон Долины не знает, почему ее воды так красны и куда лежит их путь.

И вот Джинн, охотник за лунным светом, обратился к Демону Долины, молвив:

— Я стар и многое позабыл. Поведай мне о деяниях и именах тех, кто строил здесь из камня, и просвети, что за облик имели они.

И Демон ответил:

— Я — Память, я полон премудростей прошлого, но так же стар. Те зодчие были подобны водам реки Век, а уж их-то невозможно постичь. Их поступки я не помню, ибо цена им была — один короткий миг. Их облик я помню смутно, но вроде бы походили они на тех маленьких обезьян, что скачут по деревьям. Я хорошо запомнил лишь имя, ведь оно созвучно названию этой странной реки. Человек — так звался тот давным-давно канувший зодчий.

Получив ответ, Джинн полетел назад к тонкой рогатой Луне, а Демон остался глядеть пристально на маленьких обезьянок, живущих на растущем в разрушенном дворе дереве.

Грибы Юггота
(поэзия)

Грибы Юггота

1. КНИГА

Царили здесь и тьма, и запустенье, Туман, гонимый ветром, подступал, По набережным, сумрачным аллеям Морских скитаний дух немой блуждал. Была там лавка древняя одна, С замыленными ромбами окон, В которых, пусть с трудом, была видна Гора из книг — томов старинных сонм. Я, очарованный, ступил под своды лавки И древний гримуар я стал листать, И в дрожь меня повергли те загадки, Что вплетены в печатных строчек гладь. Вкруг бросил взгляд — хозяин лавки, где ты?.. Лишь призрака мне смех служил ответом.

2. ПРЕСЛЕДОВАНИЕ

Под плащ я спрятал черный том, боясь, Что взор чужой меня застигнуть может, И нервным шагом, за плечо косясь, Ушел я прочь, сомнениями гложим. Слепые окна сплошь косых лачуг Смотрели вслед, укором тихим кроя, Мысль о жильцах, явившаяся вдруг, Заставила меня шаги ускорить. Никто не видел то, как том я взял, — Но смех звучал тот странный в помраченном Мозгу моем. И в страхе я гадал, Что скрыто в книге, мною унесенной. Путь предо мной стелился все странней, И кто-то крался за спиной моей.

3. КЛЮЧ

И все же смог вернуться я домой, Вдали остались лавка и причал, Но почему-то у двери стальной Я медлил — хоть в предчувствии дрожал. В руках моих — сокровище, том-ключ К двери, за коей — звездные поля, Где чар язык, торжествен и текуч, Звучит, миров границы охраня. В руках моих — ключ к толкованью снов О сумрачных лесах, закатных высях, Что дальше самых дальних берегов, До коих не достать и силой мысли. В восторге глупом — все же я услышал, Скрипит окно мансарды — там, под крышей.

4. УЗНАВАНИЕ

И вновь вернулся день ко мне, в который Ребенком лишь единожды узрел Снующие во мглистых рощах своры, Безумью форм чьих не лежал предел. Все, как тогда, — все то же буйство трав Вкруг алтаря, взывали руны чьи К Тому Без Имени, что в сумраке дубрав Вдыхал веками жертвенниц дымы. Узрел я труп, простерт на алтаре, И понял: я совсем не на Земле, А в странном дальнем мире, чуждом мне, — То был Юггот, что в звездной пустоте Вращается. Мертвец вдруг застонал — В его чертах свои я распознал.

5. ПРИБЫТИЕ ДОМОЙ

Безликий Демон мне принес благую весть: «Забыл ты Дом свой, но вернемся мы — он ждал, Высок и славен — лестниц в нем не счесть, По ним взойдешь на свой ты пьедестал». Под нами проплывали купола И башни, что вздымались ввысь из вод, Шептали льстиво Демона уста: «Ты обретешь себя меж тех высот!» Я внял ему. И створки златых врат Пустили нас в мир огненных озер, Где на престолах — боги, что кричат От ужаса — рок тень на них простер. И тени той отдернул Демон креп: «Твой дом!.. Ты жил бы здесь, не будь столь слеп!»

6. ЛАМПА

В пустотах гор мы лампу отыскали, К чьей тайне ни один фиванский сан Не знал ключа; со стен пещер взывали В испуге глифы, что от зла оберегали, Всему живому здесь завет навек был дан. И там же — лампы бронзовый сосуд: Сухой елей на дне — иного нет, Но письмена на лампе, давний след, Читались: «Сей сосуд есмь грех и вред», Другого смысла боле не несут. Не страшен был нам гнет седых веков, Разъяла подземелья мрак искра, Елей, воспряв от сухости оков, Тут вспыхнул — ярче яркого костра. Дохнула лампа яростным огнем: Объял он нас, и мы пропали в нем.

7. ПРИТВОРЩИК-ХОЛМ

Огромный холм навис над старым градом, Задворки главной улицы поправший, Лесист, могуч. Изгиб дороги рядом Ведет к церквушке, в небо шпиль задравшей. Две сотни лет судачит старичье — Про Джо с холма, и что с ним после стало, Как дохнут рядом птицы и зверье, Как ребятня там без вести пропала. Почтарь заехал как-то в городок, Узрел: нет больше ни домов, ни люда, Погнал скорее в Эйлсбери. Но толк Был мал — одни лишь только пересуды. Смеялись люди: «Малый, видно, бредил — Коль у холма глаза и пасть приметил».

8. ПОРТ

Оставив Аркхем позади на много миль, Я шел тропой, что вьется между скал К обрыву, — глянуть вниз, на Бойнтон-Бич, Покуда свет закатный не пропал. Суденышко приметил я в волнах, На мачте — парус, бризом обеленный, Но поселил тот образ в сердце страх — И я не стал махать ему, смущенный. «Плывем из Иннсмута!» — мне вспомнился призыв Из тех времен, что больше не вернутся. Темнело, но все ж цели я достиг, И вот в пейзаж желанный окунулся. Внизу — все те же улицы, дома, Но в городке — безмолвие и тьма.

9. ПРИГЛАШЕНИЕ НА БАЛ