Матросы в объятьях большевиков. Октябрь 1917 года - Владимир Виленович Шигин

В стихотворении В.В. Маяковского все перевернуто с ног на голову, т. к. «пьяная толпа гнала прикладами седых адмиралов вниз головой с моста» в марте, а спасали котенка со «Славы» лишь в октябре того же 1917 года. Но поэзия есть поэзия, и поэт оперирует возникшими в его голове образами, а не конкретными фактами.

Решением Центробалта каждый из матросов «Славы», получил годовой оклад жалования трехмесячный отпуск и полный комплект нового обмундирования. Из протокола Центробалта: «…Считаясь с заслугой товарищей со «Славы» перед родиной и революцией». Об офицерах, разумеется, никто не вспомнил. После затопления на фарватере пролива Моонзунд «Славы» и нескольких старых транспортов, русская эскадра ушла на север. Немецкий флот не смог её преследовать. На минах подорвался немецкий эсминец.

В ночь на 18 октября на Кассарском плёсе русскими были выставлены новые минные заграждения, на которых немцы потеряли ещё один эсминец погибшим и один сильно повреждённым. Попытка контратаковать легкими кораблями по приказу вице-адмирала Бахирева сорвалась из-за отказов экипажей идти в бой. 18 октября немцы овладели островом Моон (Муху), а 20 октября – островом Даго (Хииумаа).

В те дни В.И. Ленин, прочитав обычную газетную «утку» о. бегстве двух адмиралов с боевых позиций, патетически написал: «Воюют геройские матросы, но это не помешало двум адмиралам скрыться перед взятием Эзеля! Это факт. Факты – упрямая вещь. Факты доказывают, что адмиралы способны предавать не хуже Корнилова». Увы, на самом деле все было, разумеется, не так! Никуда и ни от кого русские адмиралы не убегали. Чтобы не быть голословным, послушаем непосредственного участника Моонзундского сражения контр-адмирала В.А. Белли, который впоследствии писал в своих мемуарах: «… Ленин в одной из своих работ написал о побеге двух адмиралов, имелось в виду начальника Моонзундской позиции контр-адмирала Свешникова и начальника дивизии подводных лодок контр-адмирала П.П. Владиславлева. Очевидно, Ленин был кем-то неправильно информирован, вследствие чего и произошла эта ошибка. На самом деле контр-адмирал Д.А. Свешников получил разрешение начальника Морских сил Рижского залива перебраться со Штабом из Аренсбурга в Г апсаль ввиду остроты положения на острове Эзель. Что же касается контр-адмирала Владиславлева, то он на штабном корабле «Тосно» находился в Гангэ и никакого отношения к Моонзундской операции не имел. Вопрос же об его исчезновении появился потому, что его действительно не видели в это время в Штабе, а позднее нашли его труп в воде. Свалился ли он с пирса в воду в темноте или его столкнули, осталось, конечно, неизвестно. Я счел своим долгом об этом написать потому, что хотел восстановить истину. Естественно, что современные авторы не могли об этом писать в печати, ибо это пошло бы вразрез с написанным Лениным, а это, понятно, было бы невозможно…» Сегодня большинство историков склоняется к тому, что контр-адмирал П.П. Владиславлев был подло убит матросами-анархистами.

* * *

В целом немцам удалось выполнить первоначальную задачу по захвату Моонзундского архипелага и прорваться в Рижский залив, упрочив положение своих сухопутных сил против русского Северного фронта. Однако их флот понес ощутимые потери, зачастую даже не боевые. Главным источником германских потерь стали грамотно поставленные в предыдущие годы минные заграждения. Немцы лишились 4 эсминцев, 2 тральщика, 4 патрульных судов. Повреждения различной степени тяжести, вплоть до длительного ремонта, получили 5 линкоров, крейсер, 6 эсминцев и несколько транспортов. В боях за острова погибло 386 немецких солдат, было сбито 5 самолётов.

Не удалось немцам так же уничтожить те малые силы русского флота, что действовали в проливах между островами, хотя ядро составляли устаревшие корабли.

Русская сторона потеряла, имевшие важное стратегическое значение, Моонзундские острова. Падение морального духа из-за продолжавшейся войны и перед лицом сильного противника оказалось столь значительным, что в плен сдалось более 20 тысяч солдат и матросов (практически весь гарнизон острова Эзель), было потеряно 141 орудие, 130 пулеметов и 40 аэропланов. Флот потерял линкор «Слава», эсминец «Гром» и несколько транспортов. Еще несколько кораблей получили различной тяжести повреждения. Не слишком сильные позиции Временного правительства, после проигранной битвы за Моонзунд, ослабли до предела.

Петроград и Гельсингфорс охватила паника скорого немецкого вторжения, что лишь усилило предреволюционную ситуацию. Это окончательно убедило Центробалт, что единственный выход в сложившейся военно-политической обстановке – свержение Временного правительства.

В целом Моонзундское сражение, с одной стороны, было первым революционно-патриотическим актом военной защиты революции в 1917 года, и потому сопровождалось энтузиазмом, героизмом и готовностью к самопожертвованию значительной части, как офицеров-контрреволюционеров, так и матросов-революционеров.

Любопытно, что сразу же после окончания битвы за Моонзунд, П.Е. Дыбенко, от имени Центробалта, прислал на имя вице-адмирала М.К. Бахирева следующую радиограмму: «Благодарю вас и всех офицеров за стойкость духа, за готовность защитить революцию. Дыбенко». В послереволюционных исследованиях эта телеграмма ни разу не упоминалась. Впрочем, в них и сам М.К. Бахирев получил псевдоним – просто "начальник сил Рижского залива". Дело в том, что в 1919 году М.К. Бахирева расстреляют чекисты за участие "в монархическом заговоре".

Наряду с героизмом офицеров и части матросов, анархические настроения, бегство с позиций и дезертирство так же было массовым. При этом следует отметить, что это относилось в большей мере не к командам и частям Балтийского флота, а к армейским подразделениям. Из резюме совета флагманов Балтийского флота: «Обстоятельства взятия немцами Моонзундской позиции показывают, что сухопутные части потеряли всякую сопротивляемость воле противника. От начала до конца эта операция полна примеров полного упадка духа наших войск и чрезвычайной восприимчивости к панике и бунту обезумевших от страха людей».

На итогах Моонзундского сражения, в полной мере, сказались все левацкие издержки революционной демократии, к которым можно отнести, с одной стороны, «шапкозакидательство» – стремление с помощью одного революционного энтузиазма решить не только тактические, но и оперативные вопросы, с другой – анархическую недисциплинированность, прикрываемую левацкой фразеологией, с обвинениями в контрреволюционной направленности всех получаемых свыше приказах, а так же в распространении слухов о поголовной измене революции офицерства.

При этом если в начале битвы за Моонзунд левые радикалы проявляли запредельный революционный патриотизм, рвя на груди тельняшки и клянясь, что они как один готовы умереть за революцию, то по мере ухудшения ситуации и нарастания ожесточенности боевых действий левый энтузиазм быстро выветрился, сменившись анархическими действиями и паникой. В определенной мере паническим настроениям способствовали и очевидные промахи высшего командования, которых во время сражения за Моонзунд тоже хватало.

Невзирая на случаи неповиновения и паники, в целом, моряки Балтики с честью исполнили свой долг. Да, немцы захватили Моонзундский архипелаг, но, понеся понесли тяжёлые потери, не рискнули прорываться далее, через минные поля