Горячая точка - Борис Геннадьевич Цеханович

Я долгим взглядом посмотрел на особиста, но не стал ему ничего говорить – на это просто не было времени. Знал, сука, и молчал.

Разведчики сидели на броне и только ждали команды. Я заскочил на верх, повернулся к солдатам и в нескольких слов поставил задачу: – Парни, сейчас на 301 блок-посту силой разблокируем колонну ООН. Разблокирование проводим жёстко. Всех грузин-военных наблюдателей, которые будут на посту, кроме того кто там живёт, разрешаю попинать, повозить мордой по асфальту. Но только не надо ломать челюсти и рёбра. Бьём больно, но аккуратно. Полковника Ошкерелия не трогать, я с ним сам буду жёстко разбираться. Стреляю только я… Всё, Вперёд!

Да…, давно мы так «весело» не гоняли. Щебёночная дорога, кончилась через полторы минуты, против обычных десяти. С визгом шин всех восьми колёс мы вошли в поворот и выскочили на асфальт. Дальше пошло ещё веселей. Пять минут и пришлось снизить скорость, мы уже мчались по улицам Зугдиди. По моей ноге постучали из глубины БТРа. Я присел вовнутрь машины и увидел связиста, который протягивал мне наушники. На связи был Бабкин.

– Копытов, мне только что сообщили из Министерства Иностранных Дел, что если Ошкерелия берёт на себя ответственность, то пусть не пропускает.

– Информацию принял, сейчас доведу до него. Сам там буду через 10 минут и лично ему в башку это вобью.

Я быстро переключился на частоту 301 блок-поста. Ошкерелия был около радиостанции.

– Полковник, мне только что с нашего Министерства Иностранных дел сообщили, что если сейчас не пропустишь колонну, то вся ответственность упадёт на тебя, – я сознательно исказил информацию – пусть подёргается. – И ещё, мне дали добро на силовое проведение операции. Так что через десять минут я буду там и ты будешь первым, кто пострадает.

Ошкерелия в ответ заматерился в эфире, но матерился он уже от бессилия и растерянности. Пока я был на связи, БТР вырвался из путаницы улиц центра и мы, завернув на кольце влево, пошли к выходу из города. На окраине города мне опять застучали по ноге и протянули наушники радиостанции. На связи был начальник блок-поста, который сообщил – Ошкерелия дал «Добро» на пропуск колонны в Абхазию.

Через пять минут быстрой езды, навстречу и мимо нас проскочило несколько машин ООНовцев, где за лобовым стеклом первой машины мелькнуло белое лицо Холингера.

А у Старой крепости из-за поворота выскочил УАЗик Ошкерелии и отчаянно замигал нам фарами. Спрыгнув с брони остановившего БТРа, я не спеша зашагал навстречу грузинскому полковнику. Сошлись в нескольких десятках метрах от УАЗа и БТР и, поздоровавшись, бок о бок стали вышагивать по обочине дороги. От самого факта произошедшего, от изменения ситуации, Ошкерелия был в растерянности, отчего чувствовал себя неуверенно и неуютно.

Неуверенности добавляло и то, что ему волей неволей приходилось отчитываться перед своим врагом, о котором он со своими подчинёнными ещё утром мог говорить с пренебрежением и презрением – а сейчас на виду у тех же подчинённых должен оправдываться.

Я же занял выжидательную позицию и решил по методу Станиславского «тянуть паузу», тянуть насколько это будет возможно и дать полковнику высказаться. Собравшись с мыслями и приноровившись к моему шагу, коротконогий Ошкерелия заговорил. Но если раньше главный военный наблюдатель общался со мной свысока, подчёркивая своё мнимое превосходство и с некоторой долей презрения, то сейчас он семенил рядом со мной и что-то виновато, дрожащим голосом лепетал и лепетал о некой инструкции подписанной Командующим, о четырёхстороннем соглашении, о том что он ни в чём не виноват, а действовал исключительно только из добрых побуждений против непорядочных ООНовцев и так далее и тому подобное. При этом он опасливо косился на моих разведчиков, которые тоже соскочили с БТР и теперь хищно крутились вокруг УАЗика, многозначительно поглядывая в мою сторону. Отчего Ошкерелия бросало в пот и он прекрасно понимал, что если сейчас я дам команду то мои бойцы прикладами расшибут стёкла и вытащат из машины его подчинённых и хорошо, качественно отлупят. Потом очередь дойдёт и до него….

Выбивало его из колеи и то, что этот русский подполковник вместо того чтобы как обычно горячо спорить, отстаивая свою точку зрения, а в данном случаи обвинять или угрожать – банально молчал. И что у него в голове крутится – тоже было непонятно. А вдруг он там продумывал каким образом истоптаптать его – целого полковника….

Прошагав таким манером по обочине несколько минут и, выслушав уже в третий раз причины заставившие его остановить колонну ООН, я остановился и двадцать секунд в упор рассматривал понурого главного военного наблюдателя от Грузии, после чего веско изрёк: – Хорошо, раз Холингер хочет провести переговоры, я приеду. Вы езжайте без меня, а я сначала заеду на блок-пост, после чего заеду в миссию.

Начальник блок-поста сунулся ко мне с докладом, но я махнул рукой и полез в его будку.

– Старший лейтенант, давай сюда быстрей инструкцию, – старлей немного покопавшись в железном ящике с документацией, достал оттуда довольно увесистую, листов на 40, инструкцию, которую я с видимым любопытством стал листать. Надо сказать что, зная о существовании инструкции, не читал её и сейчас быстро листал пока не уткнулся в параграф №10, где описывался порядок пропуска и досмотра автомобильного автотранспорта и техники. Прочитав несколько строчек раздела, я сунул под нос начальнику блок-поста документ.

– Ты то сам читал её?

– Ну, читал…, – неуверенно протянул молодой офицер.

– Не звизди, если бы ты читал, да внимательно, то вот этой провокации на твоём блок-посту ты не допустил. Ладно. Это и моя промашка. Я у тебя инструкцию забираю, завтра тебе новую пришлют. Лучше мне расскажи в цветах и красках, что тут происходило.

Выслушав подробный рассказ старлея, я выскочил из кунга, взлетел на БТР и помчался в город. Только зашёл на территорию миссии, как ко мне из-за угла, чуть ли не цыпочках, подскочил наш ООНовец майор Петриков.

– Боря, будь осторожен и продумай всё, что будешь говорить в ответ. Холингер очень зол на миротворцев и считает, что данный инцидент был вами спланирован. И последнее, всё что будет происходить на переговорах мигом будет передаваться в Нью-Йорк, а оттуда, буквально через двадцать минут, на наш МИД последует очень резкая нота протеста. Ну, ты сам должен понимать последствия…., – Серёга отскочил в сторону и скрылся за углом здания. Я же от этой информации слегка вспотел. Но уже через пару секунд успокоился.

Сейчас сядем вчетвером – Холингер, я, Ошекрелия, переводчик Георгий, ну может быть Пер