Кузя - Виктор Александрович Блытов

– Мы из комендантского взвода станицы Дубовской. Пять дней назад нас отправили на машине для получения продовольствия в станицу Червленую. По пути на нас напали боевики и захватили в плен. Старшего лейтенанта Свиридова куда-то сразу увезли.

Нос солдатика при воспоминаниях захлюпал, и слезы полились из глаз.

– Потом они смеялись над нами, заставили драться друг с другом, а сами смотрели и смеялись. Прапорщик Гололобов отказался драться и его посадили на кол. Он так кричал!

– То есть как – на кол? – не выдержав, спросил Осипович.

– Как-как? – всхлипнул солдатик, – вставили сзади заточенное с одной стороны бревно, смазанное салом, и подняли вверх. Бревно проткнуло его изнутри. Он громко кричал, весь столб был в крови, а они говорили, что так будет со всеми нами, потому что мы пришли к ним на их землю и должны умереть. Потом нас избили дубинками. Через пару дней Серегу Мокроусова из Пензы, Вовку Хромова и Мишку Плетнева из Ельца куда-то увели, и они больше не возвращались. Нас осталось три человека. Потом привезли сюда, каждый день избивали, заставляли копать окопы, таскать бревна, ухаживать за овцами, чистить от дерьма загон. И все-время били по поводу и без. Потом их начальник застрелил Сашку Рженского за то, что он плохо работал. Ну как плохо, присел на пару минут в загоне. А нас избили и пообещали убить.

Второй молча стоял и тоже слушал, слезы катились по грязным щекам. Потом он немного поднял голову, внезапно увидел пленного ногайца, которого держали за руки пара крепких казаков и лицо его изменилось. Он подошел к ногайцу, плюнул ему в лицо. Тот затрясся, а парень, прежде чем кто-либо успел что-нибудь сделать, выхватил у одного из державших ногайца казаков штык нож из ножен и по самую рукоятку вонзил в грудь ногайцу. Тот забился и упал, а солдатик встал на колени и заплакал. Слезы текли по грязным щекам.

– Он сажал на кол прапорщика Гололобова, а потом каждый день избивал нас! – пояснил первый и тоже опустился бессильно на землю.

– Это был плохой человек. Он убил нашего старшего брата ножом и нас избивал! – подтвердил его слова один из калмыков, освобожденных из плена.

Казаки молча стояли вокруг, опустив руки. Лишь один Маныла радостно защелкал языком.

– Вот, убил единственного языка! – сожалеющее вздохнул Осипович, – а мы не успели его даже допросить!

– Как зовут и откуда вы будете?

– Я Саша Злой – из Ростовской области станицы Михайловской, а он Серега Светов из Питера.

– Понятно, видно, что злой! – вздохнул Осипович, видимо, переживающий потерю ценного языка. – Вороненко! Немедленно накормить этих ребят и калмыков, помыть, переодеть в нормальную одежду.

Вызвать сюда Вислогузова – пусть осмотрит освобожденных и перевяжет. Отделения Атаманова и Семенчука – в дозоры! Семенчук с севера, Атаманов с юного направления от кошары. Саша Белов – осмотреть все здесь вокруг! Если найдете рацию и оружие – мне их сюда! – он показал рукой на помещение кошары. – Леша Белов! Подготовь укрепления здесь и с севера! Ковтун! Вызывай БТРы сюда и надо замаскировать их так, чтобы не было видно с дороги. Павел Александрович! – приказал Осипович Кравчуку, – ты проверь наши дозоры! Это сейчас наша безопасность. В любой момент могут возвратиться люди Динара, а могут прийти боевики Бексултанова. Оказывается, в степи жизнь бурлит на каждом километре.

Разведчики побежали выполнять приказания Осиповича. Заурчали моторами подъехавшие БТРы. Сержант Угаров – старший из командования механизированной группы, выскочил к Кравчуку получать приказания о размещении. Они пошли разбираться, где следует разместить БТРы и как их лучше замаскировать.

– Вербицкий, давай рацию сюда, и связь организуй с нашим отрядом! – продолжал распоряжаться Осипович, направившись к кошаре.

Глава 22. Приготовление к бою

В пять часов утра в укреплении Казачий курган Кузьма объявил подъем и вывел всех бойцов на физзарядку и затем на занятия рукопашным боем. С уходом Осиповича вся нагрузка по этому вопросу легла на него одного. На занятия вышли в спортивных костюмах даже девушки Лиза и Настя. Не занимались зарядкой и рукопашным боем лишь личный состав, находящиеся в дозорах и расчет одной минометной батареи. Кузьма рассказывал и показывал, как вывести противника из равновесия, как лишить возможности нападать и как отвлекать его на второстепенные угрозы, маскируя основные удары. Бойцы с удовольствием лупили теннисные мячики, бросаемые Кузьмой и офицерами, руками и ногами.

После завтрака Кузьма построил весь состав личный отряда и торжественно поднял на заранее приготовленном Волковым шесте знамя отряда.

– Флаг поднять! – скомандовал Кузьма.

Ковпак развернул знамя и на металлических проводах, выпрошенных у майора Миронова, поднял знамя отряда на специально приготовленном для такого повода шесте до конца импровизированного флагштока. Во время подъема флага горнист Журавский на кавалерийском горне, подаренном полковником Науменко перед уходом из Марьинских лагерей, сыграл выученную им заранее с помощью Кузьмы «Зарю».

– Мы подняли здесь свое знамя, товарищи бойцы, вернее, товарищи! – сказал Кузьма перед строем и сам усмехнулся, – и оно будет укреплять наши силы, являясь символом нашего отряда и нашей большой страны. Наше знамя – это наш последний рубеж и защищать его надо до последней невозможности. Аркадий Николаевич! Поставьте к знамени постоянный пост охраны!

– Есть! – ответил Семенов из строя и отдал команду Ковпаку организовать постоянный пост у знамени.

– Сейчас всем начальникам развести личный состав отряда на подготовку к бою! – продолжил Кузьма, обращаясь к Семенову, – вы, Аркадий Николаевич, займитесь укреплениями и минными заграждениями на подходах к кургану!

Семенов отдал еще какие-то приказания Ковпаку.

– Вы, Сан Саныч! – обратился Кузьма к Лихошерсту, – организуйте постоянное дежурство минометных расчетов. А остальным заниматься всем на своих местах.

– На молитву, шапки долой! – скомандовал своим зычным голосом отец Михаил.

После девяти часов к Казачьему кургану вернулись разведчики Мирошенко и довольный возможностью хорошо поесть на кухне Есаул, который, не став дожидаться, сразу туда понесся, вертя хвостом, как вентилятором. Они привели с собой Абубакара Абдурахманова и еле живого его сына Шамиля.

– Товарищ подполковник! Вот нашли в степи, – он кивнул головой в сторону пленных, – сопротивление не оказывали, да и нечем особенно было, кроме ножей. Парнишка еле живой – его выпороли там. Еле живым довезли. Мины сигнальные поставили вокруг кургана. По идее должны сработать, особенно ночью. В степи много людей на машинах, прочесывают степь. Наверное, ищут нас.

Хорошо у нас кони, так не шумят, как машины.

– Да только бы Осипович не попался им!

По команде Кузьмы прибежали начмед Плахов и его фельдшера Лупаков