Горячая точка - Борис Геннадьевич Цеханович

и не лезь. Пусть несут. Не хватало нам ещё с этой стороны простых грузин настраивать против нас, – не стал я ему говорить, что в этих гробах на абхазскую территорию проносили оружие, боеприпасы и медикаменты для партизан. Пусть абхазы этим сами занимаются и перехватывают их на своей территории.

Вечером, вернувшись с поездки, узнал о перенесении завтрашних еженедельных четырёхсторонних переговоров с 201 блок-поста в город Гали. И утром заехал в мэрию Зугдиди, чтобы забрать на переговоры вице-мэра. А когда сообщил ему об изменении места переговоров, тот очень испугался – Там же стреляют и меня могут захватить абхазские милиционеры в заложники.

И как бы я его не уговаривал, давая личные гарантии его безопасности – он не соглашался, а потом ухватил мобильный телефон и убежал из кабинета – Мне надо посоветываться с руководством. Врывается обратно через пять минут и радостно объявляет – Мы отказываемся от переговоров. А ведь они целый месяц добивались участия в переговорах, чтобы изложить своё видение на ситуацию и свои предложения.

Приехал на 301 блок-пост, где неприкаянно маялся полковник Ошкерелия. Остановился и невинно предложил ему проехать в Гали, но Ошкерелия под надуманным предлогом отказался ехать и я тогда открыто и ехидно спросил: – Что, Командующего боитесь? – Ошкерелия непримиримо сверкнул глазами и притушил огненный взор, отделавшись шуткой.

Перед самими переговорами встретился с Командующим и начальником штаба генералом Бабкиным доложил об обстановке, ответил на вопросы и передал еженедельное разведдонесение. Не утерпел и доложил об полковнике Ошкерелии, на что Коробко загадочно протянул: – Ну…. ну. Доиграется он у меня.

Пока шли сами переговоры внутри здания районной администрации, я вовсю общался с товарищами со штаба, приехавшие вместе с Командующим. А тут сапёры привезли 4 мощные мины по 50 килограмм каждая, которые были подвешены на деревьях вдоль дороги.

Радиоуправляемые, с разлётом осколков на 300 метров. Поставлены были на колонну Командующего, оттого то и были перенесены переговоры в Гали.

Вечером собрал совещание, где помимо решения повседневных задач, задал вопрос – Как будем проводить Праздник Победы?

Командир батальона загадочно переглянулся со своими замами и начальником штаба, после чего задал осторожный вопрос: – А как вы сами видите празднование Дня Победы?

Вопрос то он задал, но видно было, что между собой они всё уже решили и ответ будет отрицательный. Оставшись за Дорофеева, я всегда испытывал скрытное противодействие всем моим приказам, которые касались батальона, хотя во внутрибатальоную жизнь я не вмешивался, а отдавал приказы только в рамках деятельности Зоны Безопасности. Если командир батальона вынужденно выполнял мои приказы, то начальник штаба не скрываясь «кипел» и каждый раз пытался оспорить мои решения, а также давил на комбата. Конечно, можно было «на раз-два» поставить зарвавшегося майора на место, но я не хотел оставшийся месяц совместной службы провести в ненужной конфронтации, обидах и возмущённых фырканьях. Если бы впереди было полгода, то майор был моментально вздрючен и перед ним было два выхода из ситуации – Либо ты, «дорогой», выполняешь мои указания, когда это необходимо, либо едешь в своё Тоцкое. Я бы даже не погнушался в этом вопросе воспользоваться помощью Командующего. Для замполита, зам по вооружению и зам по тылу батальона я был совершенно безразличен, так как моя и их деятельность совершенно не пересекались. Поэтому пришлось терпеливо разъяснить.

– По сложившейся традиции 9 мая наш батальон посещают ветераны Великой Отечественной войны. В ходе посещения им наливают 100 грамм «фронтовых», показывают технику, угощают кашей и дают возможность свободно пообщаться с личным составом. Мне бы не хотелось ломать данную традицию и поэтому я с вами советуюсь. – Всё это я говорил мягким голосом, но так и подмывало поставить их по стойке «Смирно» и в приказном порядке определить порядок встречи с ветеранами. Но я терпеливо задавливал в себе бушевавшие чувства и молчал.

Комбат снова переглянулся с замами и вкрадчиво спросил: – Товарищ подполковник, вы прекрасно знаете, что выдача зарплаты у нас будет только через неделю и денег ни у кого нет. Вот я и спрашиваю – Может быть, вы выделите денег на водку и угощения? А остальное мы организуем.

Я тяжело вздохнул, борясь с внутренним желанием «взорваться», но всё-таки ответил спокойно, не удержавшись подпустить некую толику язвительности: – Товарищ майор, спасибо что напомнили когда будет получка. Если бы у меня были деньги, то поверьте – я не пришёл к вам и не стал бы унижаться перед вами, чтобы выполнить свой долг перед ветеранами. И всё-таки я жду конкретного решения. – Не удержавшись, нервно забарабанил пальцами по крышке стола.

Комбат вновь поглядел уже только на начальника штаба и решительно сказал: – Товарищ подполковник, мы не можем принять у себя ветеранов. На это нет средств.

Лицо опахнуло холодом. Я резко встал и на меня удивлённо вскинулся взглядом полковник Суханов. Помолчал и тихо скомандовал: – Встать! Смирно! – Все вскочили и приняли строевую стойку, логично ожидая от меня громкого продолжения совещания, «размахивание шашкой» и категорических приказаний, но я скомандовал то, отчего в кабинете повисло удивлённое молчание, – Вольно! Совещание закончено…. Чего стоите? Я же сказал – совещание закончено. Свободны.

Когда все вышли с вызывающим видом, а начальник штаба громко хлопнул дверью, я тоже сильно хлопнул кулаком, но уже по крышке стола и резко повернулся к Суханову.

– Ну что, товарищ полковник, чего молчали?

Тот растерянно развёл руками: – Так я… Так вы ж сами, Борис Геннадьевич….

– Что я? Что так вы ж…? Вы ж через месяц вот так же будете унижаться, перед молокососами – правда, уже перед другими. Блядь, вот были бы у меня деньги… Или бы батальон под жопой, я бы быстро их научил, где деньги взять…

Настроение было поганое и с таким же настроением поехал утром в мэрию решать вопросы, в том числе и совместное празднование Дня Победы. Обсудив текущие вопросы, перешли к мероприятиям празднования Дня Победы.

Тенгиз Варламович деловито озвучивал праздничные мероприятия: – Ветераны собираются в девять часов у мэрии, потом организовано выдвигаемся на автобусах на городское кладбище, где у мемориала участникам Великой Отечественной войны пройдёт митинг с участием ветеранов и горожан. Потом перемещаемся в батальон ВВ, где ветеранов будут чествовать военнослужащие батальона. Митинг, прохождение торжественным маршем, показ казарм, где живут солдаты. Потом едем в ваш миротворческий батальон….

Тут я прервал Шанаву: – Тенгиз Варламович, в этот раз придётся посещение нашего батальона отменить. У нас на это время запланированы отнюдь не праздничные мероприятия, а дела связанные с боевой готовностью и учениями. А также сейчас наличествуют и другие трудности…