Война Империй. Книга первая. Безжалостная тактика крепких позиций - Андрей Андреевич Медведев

написал резолюцию: «Капитан Ковалевский поступил как истинный русский». Отходя от темы, следует заметить, что реальный Николай I сильно отличался от того стереотипного образа, который нам часто предлагают учебники истории. Он не был ни глупым тираном, ни бестолковым самодуром, и, как свидетельствуют факты, в реальности царь отличался широтой взглядов и, с одной стороны, не терпел революции и крамолу в любом виде, с другой – в определенных обстоятельствах проявлял себя с неожиданной стороны.

Вот, например, известен такой случай. Знаменитый русский анархист Михаил Бакунин окончил артиллерийское училище. А потом увлекся новыми идеями, стал революционером, одним из отцов – основателей анархизма как такового. Уехал в бушующую Европу. И там оказался одним из руководителей восстания в Саксонии. И храбро сражался. Сумел из разрозненных толп собрать нечто вменяемое. Николаю I, конечно, сообщили о происходящем в Саксонии. И говорят, что прямо на донесении о «возмутительных действиях» бывшего русского офицера артиллерии Бакунина, который в Саксонии повел толпы немецких революционеров на штурм крепости, император Николай I – тот же самый, который «жандарм Европы», который венгерскую революцию умирил в 1848 году за считаные недели русскими штыками, – написал аршинными буквами: «Ура нашим артиллеристам!» Одним словом, с юмором был царь.

Но вернемся к Ковалевскому. В 1839 году он оказался в Средней Азии, участвовал в экспедиции Перовского в Хиву. Помните оборону Ак-Булакского укрепления? Так вот, Ковалевский принимал в ней самое непосредственное участие, проявил недюжинный героизм, воевал, командовал, атаку отбили, несмотря на превосходящие силы хивинцев. В 1847 году Ковалевский отправился в Египет по просьбе египетского правительства о присылке сведущего человека для устройства золотых промыслов. Кроме этого основного поручения, Ковалевский получил также задание собрать сведения по «метеорологии, геогнозии и минералогии».

В начале 1848 года Ковалевский совершает путешествие – из Каира вверх по Нилу до Куруску, оттуда на верблюдах до Берберы, затем на барках с остановкой в Хартуме до Россероса и затем опять на верблюдах к реке Тумату, притоку Голубого Нила, где ему в итоге удалось найти золотоносные россыпи. В официальном рапорте канцлеру Нессельроде Ковалевский написал: «Для географии приобретено огромное пространство страны негров от потоков Голубого Нила до Белого Нила, куда еще не проникал ни один европеец, несмотря на все усилия Лондонского географического общества. Измерены барометрически многие высоты и определены посредством секстана широты многих пунктов. Снята карта земель, до сего времени неизвестных, собраны коллекции по многим отраслям естественных наук… Прилагая при сем описание нынешнего политического и торгового состояния Абиссинии и Восточного Судана, долгом поставлю присовокупить, что занимаюсь ныне приведением в порядок своих разнородных коллекций, составлением географических карт и подробным описанием посещенных мною земель».

В 1849 году он впервые попал в Китай в качестве пристава русской духовной миссии. Он побывал в Пекине и как раз тогда добился от китайского правительства разрешения на приезд в Кульджу русской миссии для ведения переговоров с Западным Китаем о торговле. Караван экспедиции Ковалевский провел по новому, прежде не исследованному, пути из Кяхты в Пекин. Он составил географическое описание Северного Китая, в особенности Пекина, геологическое описание Пекинского угольного бассейна и добычи золота в Китае. В 1853 году он оказался опять в Черногории, в разгар Турецко-черногорской войны. Был он там русским комиссаром, то есть военным представителем, военным атташе, и способствовал прекращению военных действий и началу мирных переговоров. После этого Ковалевский пробрался в осажденный Севастополь – уже началась Крымская война, – участвовал в обороне города, был награжден медалью.

Так что в 1851 году не зря именно Ковалевский поехал в Синьцзянь подписывать договор о сотрудничестве, он по сей день известен как Кульджинский трактат. Этот договор предусматривал открытие в городах Синьцзяна – Или (Кульджа) и Тарбагатае (Чугучак) русских консульств и факторий, введение беспошлинной меновой торговли, а также установление непосредственной связи между Россией и Китаем через губернаторство Западной Сибири и Илийское главное управление. Первая статья трактата подчеркивала стремление Российской империи и Китая к развитию «взаимной дружбы двух держав». Царское правительство предоставило льготы русским и восточным купцам, торговавшим с Синьцзяном, в частности, им гарантировалась восьмимесячная отсрочка в выплате пошлин при перевозке товаров через границы России. Генерал Иван Федорович Бабков, начальник штаба Сибирского военного округа, первый председатель Западно-Сибирского отдела Русского географического общества, писал в своих воспоминаниях:

«Удачным заключением этого трактата, Е. П. Ковалевский как бы указал на неотложную необходимость прочного занятия нами Заилийского края и водворения в среде киргиз Большой и Дикокаменной орды надлежащего порядка и спокойствия, которые могли бы обеспечить беспрепятственное следование торговых караванов в пределы Западного Китая через земли, занятые этими киргизами. С этой точки зрения Кульджинский трактат имеет важное значение не только в торговом, но и в политическом отношении, послужив энергичным побуждением к продолжению наступательного движения в глубь Средней Азии…»

С этого времени началось укрепление русского присутствия в Синьцзяне, которое завершилось лишь в 50-е годы 20 века. А интересующимся подробной историей русского Синьцзяна могу порекомендовать труд Вадима Обухова «Потерянное Беловодье. История Русского Синьцзяна». Задача же этой книги – осветить общие процессы большой геополитической игры. Почти столетие Синьцзян был одной из клеток глобальной шахматной доски. За этот регион боролись Россия, Англия и Китай. Впрочем, и сам Китай не вполне был игроком, а чаще оказывался объектом игры больших держав.

Но вот тут России стоит отдать должное. В 1852 году канцлер Нессельроде подписал «Правила для торговли с Западным Китаем», в которых были пункты, запрещающие вывоз в Синьцзян золота, серебра и кредитных билетов, огнестрельного оружия и пороха. А специальная статья налагала категорический запрет на ввоз в Китай опиума. При том, что Англия и Франция, как уже говорилось ранее, как раз на торговле опиумом строили свою политику в Китае. В инструкции Министерства иностранных дел России консулу в Синьцзяне, утвержденной 19 февраля 1852 года, говорилось, что русские консулы обязаны «делать приезжающим в Западный Китай для торговли русским подданным постоянное внушение, чтобы они, находясь в чужой земле, вели себя сколько возможно благоприличнее»[210].

И надо сказать, что после заключения Кульджинского договора резко возрос вывоз русских товаров в Синьцзян: в 1850 году на 39 тысяч рублей, в 1851 году на 42 тысячи, а к 1854 году товарооборот вырос еще на 241 тысячу рублей. В Синьцзян везли хлопчатобумажные и шерстяные ткани, листовую медь, железо, металлические и кожевенные изделия. Оттуда в Россию вывозили различные сорта чая, шелк. Правда, с 1855 года русская торговля в Синьцзяне стала сокращаться. В Китае началась серия крестьянских войн – в частности, знаменитое восстание тайпинов, на фоне