Выписка из журнала маневренных карточек (За период с 04.07.1977 по 17.11.1998) - Павел Георгиевич Вишняков

Так я и запечатлился на первой в жизни офицерской фотографии с улыбкой во весь рот.

Это удостоверение у меня в 95 году украли на «Североморске», тогда ещё «Симферополе», вместе с бумажником, правами и документами на машину. Жаль фотку – ни на одной я больше так не улыбался.

Представление

Скр-16, на который по выпуску занесла меня злая воля кадровиков, лихорадило. Шутка ли сказать: из девяти офицеров – 5 лейтенантов, ну, один-то второгодок, но в любом случае – больше, чем на других кораблях бригады.

Фёдор Андреевич Стратевич глядел на нас с нехорошим прищуром, прикусывая густой ус, а мы пытались добиться его расположения – тщетно. Проходили первые дни нашей офицерской службы, а обстановка и не думала улучшаться. И вдруг кто-то из нас краем уха зацепил кусочек разговора, донесшегося из командирской каюты: «Ты представляешь, механик, мало того, что на каждом совещании корабль детским садом называют, эта сволочь Седлецкий меня воспитателем зовёт, няней, …, так эти лейтенанты даже представляться не собираются! Даже ни намёка, а?!»

И тут мы поняли – вот оно. И намёк вечером этого же дня появился в каюте командира с просьбой в надвигающиеся выходные организовать представление по случаю прибытия к месту службы. Добро было получено, и утром субботы мы с начальником РТС-командиром БЧ-4 тронулись в посёлок. В Видяеве к этому времени заканчивалась эпоха «московского снабжения», но вино-водочный был вполне, вполне…

Два пластиковых дипломата затарились болгарским бренди «Солнечный берег» из расчёта «количество участников + 1» и многозначительно стояли у нас в ногах на площади у ДОФа, где мы старались поймать попутку. И поймали – из остановившегося уазика выглянул НШ бригады Александр Львович Соколов и со словами: «Смотрю – вроде мои лейтенанты…,» махнул рукой в сторону задних дверей.

И вот тут-то мы поняли, что звон бутылок может быть траурно окрашен, опыт службы только нарабатывался – на каждом ухабе дипломаты позвякивали, тренькали, булькали… Александр Львович тактично молчал всю дорогу и, только выпустив нас на плацу, негромко скомандовал: «Командира ко мне, лейтенанты, командира ко мне…»

Федя, выслушав наш сбивчивый рассказ об удаче насчёт коньяка и неудаче насчёт начальника штаба, зыркнул лиловым молдавским глазом: «Хочешь, чтобы было хорошо – сделай сам!» и отправился за фитилём с неясными последствиями на ПКЗ «Атрек».

В кают-компании тем временем продолжалась суета – шипели отбивные на сковородке, шёл парок из лагуна с картошечкой, селёдочка поблёскивала растительным маслом…

Механик с озабоченным лицом покосился на эту красоту и махнул рукой: «Сворачивайте к чёртовой матери,» но не выдержал, рассмеялся: «Да ладно вам, литера, сейчас Федя отмажется, тем более, что сам добро дал!»

Так оно и случилось, Федя вернулся возбуждённый, но весёлый – вечер прошёл в тёплой атмосфере, люк офицерского отсека отдраили только на следующее утро, а на подъёме флага в присутствии заглянувшего на корабль начальника штаба я уже был не «товарищ лейтенант», а «штурман», а Вова Фарыкин – «начальник», а Фаворский – «групман»…

И началась офицерская служба.

Флюктуация

Как легко дружить в молодости!

Несколько слов, приветливый взгляд, приглашающий жест, и всё – друзья!

А особенно, если ты попадаешь в чужую незнакомую обстановку, где все совсем не так доброжелательно и лояльно, как в училище. В системе-то что – начальник начинался с кап два, каплеи и каптри вообще не рассматривались наглыми пятикурсниками как командиры, капразы назывались по имени-отчеству.

Иное дело флот – мой первый командир в воинском звании капитан-лейтенант очень быстро дал мне (да и остальным выпускникам-новобранцам) понять, что есть офицеры, а есть лейтенанты…до старшего лейтенанта в кают-компании положено молчать.

В этой атмосфере саспенса и панической тоски я и сдружился с нашим минером лейтенантом Юрой Ананьевым по прозвищу Бэн. Прозвище это появилось у него еще в школьные годы, закрепилось во время обучения в ЧМУПСе, и шло впереди него во время службы на Северном флоте.

Бэн (или Бэнчик, так разрешалось называть его только близким друзьям) был удивительно позитивный человек. Облысевший, передние резцы-лопаты делали его похожим на кролика Банни – он стал моим первым другом на флоте и проводником по лабиринтам флотских традиций, делящихся на корабельные, традиции соединения, традиции рода сил (надводники-подводники), флотско-географические, ну и собственно универсальные флотские, единые, что на Черном море, что в Ара-губе…

Будучи старше меня на целый год службы – а в 21 год это целая жизнь, – он не давил меня «грузом пережитого», всегда был готов поддежурить, подменив меня перед выходом в море. Бэнчик очень быстро научил меня «болтить» приказания, иначе говоря – «забивать болт», «класть болт», т. е. оттягивать момент выполнения команды до последнего: «А вдруг отменят, Пашик, а ты уже напрягся». В его каюте, расположенной на отшибе от нашего офицерского отсека, но в непосредственной близости от бомбовых погребов, на почетном месте был принайтовлен огромный бронзовый болт – символ непокоренного нрава, – который он периодически лично надраивал до вызывающего блеска.

Бэн был не просто минер, минный офицер – торпеды, бомбы, рельсы на юте, нет, он был офицер ПЛО – ракетчик! Славный ЧМУПС в советские годы выпускал именно ракетчиков (другие ВМУЗы их тоже выпускали, но в ЧМУПСе это была навязчивая идея).

Противолодочная ракета порвала в 60-е годы шаблон – к стартовику подвешивалась ракета, к ракете – торпеда, и этот трехчлен летел «как пух из уст Эола» к расчетному месту подводной лодки окаянного врага. «Теперь об этом можно рассказать» – вместо торпеды могла присобачиваться и спецголова. Эта конструкция (очень, кстати, совершенная и красивая) хранилась в пусковом контейнере – «чемодане». Собственно, появление этого оружия и дало толчок рождению больших противолодочных кораблей проектов 1134а, б, 1155 и 1135. 1135-е позже снизили до сторожевиков – вот они-то и были заветной мечтой любого лейтенанта нашей 130 арагубской бригады, укомплектованной «мотоциклами» 159а проекта.

Бэнчик с курсантских лет бредил 1135-ым, знаки судьбы сопровождали его жизнь, точно указывая – только туда! Даже телефон его родительской квартиры в Севастополе был 7-1135! Знаки не обманули – после выпуска его распределили на скр «Достойный». Получив заветный «чемодан» с серьезным оружием в заведование, Бэнчик сдал зачеты на дежурство и несение ходовой вахты в рекордные сроки. Он собирался стать командиром корабля в ближайшем будущем – и за службу взялся всерьез.

Стартовая батарея на 1135-ом – это, ребята, вам не гиропост, оружия в заведовании не меряно – ракеты, РБУ, торпедные аппараты, плюс советские люди в изрядном количестве, призванные отдать воинский долг. Вот забрать у них этот долг – проблема из проблем, матрос отличается от пионера единственно размером, ну, сами знаете, чего, мотивация