Топливо Победы. Азербайджан в годы Великой Отечественной войны (1941–1945) - Михаил Юрьевич Мухин

нефти[111]. Наконец, 14 мая 1900 г. были приняты «Правила об отдаче в разведку и добычу нефти без торгов заведомо нефтеносных земель», а 12 июня того же года – закон о порядке сдачи с торгов нефтеносных участков. Эти два документа регулировали сроки сдачи участков, величину пошлины и срок её внесения и другие вопросы эксплуатации нефтеносных земель[112]. Как видим, государственные инстанции Российской империи постоянно держали руку на пульсе нефтяной индустрии, стараясь различным законодательным инструментарием содействовать её интенсивному росту. В результате Апшеронский полуостров (а практически вся нефтедобыча Российской империи долгое время была сосредоточена именно в этом регионе) пережил грандиозный бум предпринимательской активности. Однако в дальнейшем, в силу ряда причин, отношение правительственных инстанций к апшеронской нефти начинает меняться. Фактически последние торги, на которых распределялись нефтеносные земли для перспективного бурения, прошли в 1900 г. Результаты торгов 1903 и 1906 годов Сенат так и не утвердил, требуя разработки нового закона о торгах. Между тем, после известного манифеста 17 октября 1905 г. принятие любого нового закона требовало его обсуждения и одобрения в Государственной думе. Наконец законопроект о новом порядке торгов нефтеносными землями поступил в думу в 1910 г., а в 1912 г. был утверждён. Разумеется, в отсутствие утверждённого закона всё это время торги нефтеносными участками не производились. В 1913 г. были проведены торги уже по новым правилам, но Сенат их вновь не утвердил. В результате за период 1900-1911 гг. площадь всех эксплуатируемых на нефтепромыслах земель возросла менее чем на 10 %[113]. А. А. Иголкин, посвятивший изучению этих сюжетов несколько работ, считал, что корень столь странного подхода российского правительства к регулированию нефтяного бизнеса крылся в лоббировании интересов предпринимателей, связанных с угледобычей, и в первую очередь – с угольными воротилами Донбасса. Ключевую роль в этом регионе играл синдикат «Продуголь», за спиной которого стояли влиятельные французские коммерсанты и банкиры. С учётом того, что Россия на тот момент была крайне заинтересована во французских кредитах, видимо, в правительстве были вынуждены идти навстречу притязаниям эмиссаров «Продугля» и тормозить развитие конкурирующей отрасли промышленности. Так как этот вопрос, вообще говоря, выходит за пределы предмета нашего исследования и уводит нас далеко от Апшерона в недра большой политики, мы ограничимся лишь упоминанием этой версии, не вдаваясь в её обсуждение.

В качестве любопытного факта можно отметить, что бурный рост предпринимательской активности в Бакинском нефтедобывающем районе привёл к определённым изменениям и в этнической картине края. Скажем, нужда нефтяных промыслов в квалифицированных инженерах и делопроизводителях привела к тому, что в Азербайджане существенно увеличились еврейская[114] и польская[115] общины. Так как евреи-ашкеназы, прибывавшие в Азербайджан, существенно отличались по своим поведенческим стереотипам от местных горских евреев, в Азербайджане этноним «ашкеназ» практически не употреблялся – их называли «русскими евреями»[116].

К концу XIX в. нефтяные промыслы на Апшероне охватывали Балахно-Сабунчинско-Романинскую, Сураханскую, Биби-Эйбатскую и Бинагадинскую площади, а так же остров Святой. В Чёрном и Белом городах Баку работали нефтеперегонные заводы. Вообще, надо отметить, что изначально вывоз собственно нефти считался менее экономически выгодным, по сравнению с вывозом продуктов переработки нефти, поэтому уже к 1872 г. в Баку функционировало 57 нефтеперегонных заводов[117], а в 1880-х их численность возросла до 200[118]. В дальнейшем развитие нефтехимической промышленности в регионе также продолжалось достаточно интенсивно – строились новые заводы, а старые проходили модернизацию. На первый взгляд, можно говорить о некотором регрессе нефтепереработки в Бакинском нефтедобывающем районе на рубеже XIX/XX веков. Уже к 1885 г. число нефтеперегонных заводов сократилось до 120, а к 1900 г. и вовсе упало до отметки 93. Однако на самом деле речь в данном случае шла не о спаде нефтепереработки, а о ликвидации устаревших производств и замене архаичного оборудования на более современное. Сокращение числа заводов сопровождалось синхронным ростом их производительности. В 1889 г. на бакинских нефтеперегонных заводах было выпущено 22 млн пудов керосина, в 1890 – 74, а в 1900 – уже 110,4 млн пудов[119]. К рубежу веков крупнейшими нефтеперегонными заводами Баку, оборудованными по последнему слову техники тех лет, были предприятия Нобеля, Шибаева, Каспийского товарищества, Каспийско-Черноморского общества. Для нефтеперерабатывающей промышленности Апшерона была характерна очень высокая концентрация производства, при которой основная масса выпускаемой продукции приходилась на несколько ведущих предприятий. Скажем, в 1894 г. из 60,9 млн пудов керосина, произведённых в Бакинском нефтедобывающем районе, 85,9 % было выпущено на 18 заводах с производительностью более 700 тыс. пудов в год каждый. При этом остальные 14 % суммарного выпуска апшеронского керосина распределились между 64 мелкими нефтеперегонными предприятиями[120].

Надо отметить, что в этот период в сфере использования нефти происходят некоторые изменения. Начиная с конца XIX в. керосиновое освещение начало очень медленно, шаг за шагом, отступать перед освещением электрическим. Это был процесс весьма неспешный (а в России – особенно), но – постоянный. Следует учитывать, что на тот момент практически вся нефтепереработка сводилась к выработке керосина. Хотя впервые масло из нефти инженер Рогозин получил ещё в 1875 г.[121], промышленное производство смазочных масел начало развиваться в Баку лишь во второй половине 1880-х годов[122], что же касается прочих нефтепродуктов, то они и вовсе рассматривались преимущественно как бесполезные отходы[123]. Позволим себе процитировать мнение российского экономиста тех лет: «Остатки[124] сжигались вместе с более лёгкими против керосина погонами, главным образом, на месте же. Как топливо, вывоз их для той же цели ограничивался несколькими тысячами тонн почти исключительно на Волгу для обслуживания пароходства, точно также незначителен был и вывоз сырой нефти, не превосходя нескольких тысяч тонн в год»[125]. С другой стороны, практически синхронно, начинает расти спрос на бензин, так как рост производства автомобилей, а затем и аэропланов, стимулировал потребление топлива для двигателей внутреннего сгорания. Но наибольший спрос внезапно возник на мазут, который до того рассматривался как отход керосинового производства. Мазут, как топливо, в отличие от керосина, не отягчённое непомерным акцизом и весьма удобное с точки зрения его применения и транспортировки, властно вышел на первый план. По мнению видного исследователя российской нефтяной промышленности А. Иголкина, в этот период «бакинская нефтяная промышленность стала не керосиновой, а мазутной[126]». Уже в 1920-е годы при подготовке своей титанической работы по анализу российской промышленности рубежа XIX–XX веков Л. Б. Кафенгауз писал: «С конца 80-х годов и в течение всего следующего десятилетия наша нефтяная промышленность постепенно ослабляет свой «керосиновый» характер и становится топливной по преимуществу[127]». Таким образом, спрос на отдельные виды нефтепродуктов менялся, но в целом по нефтепромышленности – рос.

Уже к 1898 г. по объёму добычи нефти Апшерон обогнал