Топливо Победы. Азербайджан в годы Великой Отечественной войны (1941–1945) - Михаил Юрьевич Мухин

В свою очередь, азербайджанские нефтепромышленники так же достаточно интенсивно распространяли свои деловые интересы за пределы собственно Апшеронского полуострова. Скажем, значительная часть нефтяных промыслов Дагестана принадлежала азербайджанской компании «Г. З. Тагиев и сыновья». Ряд нефтепромыслов Тёрской области принадлежали азербайджанской фирме «Ахвердов и Ко». На 1914 г. Грозненский нефтеперегонный завод этой фирмы имел годовую производительность в 4,5 млн руб., на нём работало по разным данным от 202 до 1948 человек. Ещё несколько нефтяных промыслов в районе Грозного принадлежали азербайджанскому предпринимателю Муртузу Мухтарову[161].

Ряд исследователей отмечают, что в последние годы перед началом Первой Мировой войны позиции азербайджанских нефтепромышелнников на Апшеронском полуострове усилились. Так, например, в 1913 г. из крупнейших нефтедобывающих компаний Азербайджана, годовая добыча которых превышала отметку в миллион пудов, восемь принадлежали местным уроженцам. Компания «М. Нагиев» добывала 6,8 млн пудов, «Ш. Асадуллаев» – 6,7, «А. С. Меликов» – 5,6, «М. Т. Мирбабаев» – 1,3, «Братья Амирслановы» – 1,2, «Вахт» – 1,6, «Общество Нафталан» – 4,9 млн пудов. Суммарно на долю этих восьми компаний приходилось около 30 % добычи «фирм-миллионеров»[162]. Надо отметить, что, как и лидеры апшеронской нефтяной индустрии в лице Нобелей и Ротшильдов, азербайджанские нефтепромышленники также стремились к созданию вертикально-ориентированных холдингов, включавших в свой состав промышленные предприятия, торговые заведения и наливные суда[163]. Некоторые азербайджанские нефтепромышленники шли ещё дальше и старались максимально диверсифицировать свои капиталовложения, выходя далеко за пределы собственно нефтяного бизнеса. Скажем, Г. З. Тагиев в 1900 г. построил в Баку фабрику по обработке хлопка[164]. Тем не менее следует признать, что в начале XX века удельный вес азербайджанских предпринимателей в нефтедобыче Апшерона составлял лишь около 15 % ежегодной добычи[165]. Из 83 нефтедобывающих фирм Апшерона на 1914 год 58 принадлежали азербайджанским предпринимателям, но, в основном, это были мелкие предприятия[166].

Рост предпринимательства естественным образом побуждал акторов нефтяного бизнеса к взаимодействию и самоорганизации ради проведения некой консолидированной политики. В результате уже в 1884 г. был учреждён институт Съездов бакинских нефтепромышленников. Между Съездами функции отраслевого координатора нефтепромышленников выполнял Совет съезда бакинских нефтепромышленников (ССБН). Представители ССБН принимали участие в различных межведомственных совещаниях, лоббировали интересы отрасли в тех или иных государственных учреждениях, отстаивали интересы нефтепромышленников перед правительственными инстанциями и по мере сил старались блокировать те решения, которые так или иначе могли бы ущемить эти интересы. Первоначально ССБН действительно отражал некую усреднённую позицию всей массы нефтепроизводителей, однако впоследствии при формировании Совета была введена цензовая система, при которой члены съезда обладали различным числом голосов в зависимости от объёма добываемой нефти. После этой новации ССБН стало рупором исключительно крупного нефтяного бизнеса, а интересы мелких и средних предпринимателей были решительно отодвинуты на второй план.

Наконец, перед тем как приступить к рассмотрению событий в нефтяной промышленности Апшерона в годы Первой Мировой войны, хотелось бы уделить внимание ещё одному сюжету, в определённой степени связанному с историей нефтяного бизнеса. Дело в том, что помимо проблем с техническим оснащением нефтепромыслов и вопросами логистики, рост нефтедобычи на Апшероне тормозил в том числе и дефицит квалифицированной рабочей силы. В Закавказье не существовало специальных учебных заведений, которые готовили бы не то что горных инженеров[167], но даже и горных техников и буровых мастеров. В результате нефтепромышленники были вынуждены приглашать горных мастеров (штейгеров) с Урала или из южных регионов России. Однако и это решение было не оптимально, так как такие штейгеры были непривычны к климату Апшерона, не говорили по-азербайджански и, как правило, не имели представления о специфике именно нефтяного бурения[168]. Долгое время разговоры о создании в Закавказье среднего или высшего учебного заведения, которое смогло бы решить проблему обеспечения региона квалифицированными кадрами, оставались теоретическими рассуждениями либеральных интеллектуалов[169]. Однако в начале XX в. вопрос перешёл в практическую плоскость, и в правительстве Российской империи началось обсуждение создания Кавказского горного училища, в котором предполагалось организовать трёхлетнее обучение штейгеров для нужд нефтепромыслов и рудников региона. Однако Горный департамент Министерства земледелия и государственных имуществ (именно это ведомство курировало в Российской империи все горные училища) настаивал на том, что раз создаваемое в Баку новое горное училище будет в первую очередь обслуживать интересы бакинских нефтедобытчиков, то нефтепромышленники должны участвовать в финансировании работы этого училища[170]. Первоначально идея создания (наконец-то!) в Баку горного училища привела бакинских бизнесменов в такой восторг, что они сгоряча вообще изъявили желание принять решительно все расходы на создание училища на свой счёт. Так, на заседании Съезда бакинских нефтепромышленников 18 декабря 1901 г. было решено «…отнести все расходы по содержанию горного училища за счёт общего фонда, предоставить устав и программу училища, как это было предоставлено министром финансов инициаторам открытого коммерческого училища»[171]. Горный департамент удовлетворённо констатировал, что «Бакинские нефтепромышленники приняли на себя часть расходов, которые исчисляются в 100 тыс. руб. на устройство и от 20-30 тыс. ежегодно на содержание училища»[172]. Однако в дальнейшем вопрос финансового участия нефтепромышленников в содержании училища обострился. Надо сказать, что от идеи взять на себя вообще все расходы по организации и содержанию училища съезд бакинских нефтепромышленников отказался достаточно быстро, и в итоговом документе сохранилось лишь обязательство взять на себя только расходы по содержанию училища, выделяя на это по 30 тыс. руб. в год[173], однако министерство финансов и Государственный контроль Российской империи настаивали на том, что и первоначальная организация училища (приблизительно 100 тыс. руб.) также должны быть оплачены местными капиталистами. Месяц за месяцем шли долгие и вязкие переговоры, но вопрос не двигался с места. Более того – с течением времени бакинские предприниматели снизили сумму средств, которые они были готовы выделять горному училищу, ещё только планировавшемуся в Баку, до 10 тыс. руб. в год, требуя, чтобы остальное доплачивала казна. Надо признать, что определённые основания для таких требований у бакинских нефтепромышленников были. Бюджет Уральского горного училища составлял 25 тыс. руб. в год, причём вся сумма отпускалась из казны, Домбровское училище получало от государства 18 тыс. руб. ежегодно. Лисичанская штейгерская школа получала от казны в год 17 тыс. руб., и лишь 6 тыс. – от Съезда горнопромышленников Юга России[174]. В этом свете обременение Съезда нефтепромышленников Баку и организацией, и содержанием Бакинского горного училища действительно выглядело несправедливым. Хотя вопрос о создании Бакинского горного училища постепенно заглох, так и не преодолев споров о долях и источниках финансирования, сама идея об учреждении специального среднего или даже высшего учебного заведения в Закавказье продолжала владеть умами. В 1911 г. Съезд Бакинских нефтепромышленников обратился к Императорскому Русскому Техническому обществу с просьбой возбудить