Созвездие Лубянки. Люди и судьбы - Андрей Юрьевич Ведяев

день, а на следующий день заложники были освобождены. Террористов арестовали и доставили в Министерство национальной безопасности Армении – бывшее здание КГБ Армении. Националист Наири Унанян – бывший член «Дашнакцутюн», ярый националист, выпускник филологического факультета Ереванского государственного университета, его брат Карен Унанян, Эдуард Григорян, Врам Галстян, Дереник Беджанян и Ашот Князян были приговорены к пожизненному тюремному заключению. По словам судьи Самвела Узуняна, смертной казни преступники избежали лишь в связи с обязательствами Армении перед Советом Европы.

Примерно в это же время, в конце 1990‑х годов, Вадим Николаевич Удилов выступил в печати со своей версией судьбы сына бывшего советского лидера Никиты Хрущёва – старшего лейтенанта Леонида Хрущёва. Эта версия вызвала немалый резонанс и оживлённые дискуссии в обществе.

Хрущёв ненавидел Сталина и чекистов по личным мотивам. Это было связано с его сыном от первого брака, оказавшимся… предателем. Как пишет Арсен Беникович Мартиросян, «всю правду о старшем лейтенанте Леониде Никитиче Хрущёве никто и никогда не узнает. И всего лишь по той простой причине, что проклятый кукурузник, получив доступ к архивам, провел в 1953–1956 годах их чистку и изъял из личного дела сына протоколы допросов в немецком плену и другие компрометирующие Леонида документы».

В частности, Николай Добрюха, который помогал писать мемуары бывшим председателям КГБ Семичастному и Крючкову, задается вопросом: «Почему из “личного дела” сына Хрущёва так в наглую выдраны страницы, касающиеся тех военных лет, когда в судьбе его Лёньки появились вопросы? А взамен, хотя и наспех, но уверенно выдранных, от которых, правда, остались клочки, через 10–15 лет после войны вдруг возникли новые, датированные уже 60‑ми годами…»

Чего же опасался Хрущёв? 17 февраля 1998 года «Независимая газета» опубликовала статью бывшего заместителя начальника Второго главка (контрразведка) КГБ СССР генерал-майора Вадима Николаевича Удилова под заголовком «За что Хрущёв отомстил Сталину». На вопрос корреспондента «НГ», можно ли найти в архивах КГБ какие-либо документы или фотографии, касающиеся событий, о которых он рассказывает, Вадим Николаевич ответил: «Нет, вы ничего уже не найдёте. Хрущёв, придя к власти, сразу же позаботился, чтобы никаких следов этой истории не осталось».

По версии Удилова, ещё в начале 1941 года Леонид Хрущёв совершил уголовное преступление на почве злоупотребления алкоголем и должен был предстать перед судом военного трибунала. Однако благодаря отцу отделался лишь лёгким испугом. Вторым преступлением Леонида Хрущёва было убийство сослуживца во время попойки, после чего, по свидетельству Степана Микояна, который дружил с Леонидом, его судили и дали восемь лет, разрешив искупить вину кровью на фронте. Однако, по словам Удилова, истребитель, пилотируемый Леонидом Хрущёвым, ушел в сторону расположения немцев и бесследно исчез 11 марта 1943 года в районе города Жиздра. Поскольку обломки самолёта найти не удалось, было высказано предположение, что Хрущёв совершил побег.

Когда Сталин узнал об этом, он приказал ГУКР «Смерш» и 4‑му Управлению НКВД СССР разыскать сына Хрущёва и доставить его в Москву вместе с документальными уликами, подтверждающими факт его предательства. Жиздра находится на границе Дятьковского района, который контролировался брянскими партизанами, что облегчало решение поставленной задачи. По версии Удилова, Леонид Хрущёв был доставлен в Москву, и Военный трибунал приговорил его к высшей мере наказания – расстрелу.

Узнав об этом, Хрущёв немедленно вылетел в Москву с фронта. О том, что было дальше, рассказывает заместитель начальника 9‑го Управления КГБ СССР Герой Советского Союза, генерал-майор Михаил Степанович Докучаев: «Поскрёбышев доложил, что товарищ Хрущёв прибыл и ожидает в приёмной… Хрущёв заплакал, а потом стал рыдать. Мол, сын виноват, пусть его сурово накажут, только не расстреливают. Сталин сказал: “В сложившемся положении я ничем помочь не могу”. Хрущёв упал на колени. Умоляя, он стал ползти к ногам Сталина, который не ожидал такого поворота дела и сам растерялся. Сталин отступал, а Хрущёв полз за ним на коленях, плача и прося снисхождения для сына. Сталин просил Хрущёва встать и взять себя в руки, но тот был невменяем. Сталин вынужден был вызвать Поскрёбышева и охрану… Когда сотрудники охраны и врачи приводили Никиту Сергеевича в чувство, он всё время твердил: “Пощадите сына, не расстреливайте…”»

Окончательное решение о судьбе Леонида Хрущёва принималось на заседании Политбюро ЦК ВКП(б). Начальник ГУКР «Смерш» комиссар ГБ 2‑го ранга Виктор Семёнович Абакумов доложил материалы дела и удалился. Первым выступил первый секретарь Московского обкома ВКП(б), начальник Главного политуправления Красной армии генерал-полковник Александр Сергеевич Щербаков, который в своём выступлении сделал упор на необходимость соблюдения принципа равенства всех перед законом. Нельзя, сказал он, прощать сынков именитых отцов, если они совершили преступление, и в то же время сурово наказывать других. Что тогда будут говорить в народе? Щербаков предложил оставить приговор в силе.

Затем слово взял Лаврентий Павлович Берия. Он напомнил о прежних проступках сына Хрущёва и о том, что того уже дважды прощали. После этого выступили Молотов, Каганович и Маленков. Мнение у всех членов Политбюро было единым: оставить приговор в силе. Иосиф Виссарионович Сталин выступил последним. Ему было не просто принимать решение – ведь его сын Яков также находился в плену. Своим решением он подписывал приговор и собственному сыну.

Вадим Николаевич Удилов отмечает, что в заключение Сталин сказал: «Никите Сергеевичу надо крепиться и согласиться с мнением товарищей. Если то же самое произойдет с моим сыном, я с глубокой отцовской горечью приму этот справедливый приговор!»

Едва придя к власти, Хрущёв начал сводить счёты с теми, кто был причастен к бесславному финалу его сына. Берия и Абакумов были расстреляны. Едва избежал их участи Судоплатов, который отсидел 15 лет и вышел инвалидом. Там же, во Владимирском централе, содержался Василий Сталин – прославленного лётчика Великой Отечественной войны в буквальном смысле слова сгноили в тюрьме.

В 1999 году, разбирая архив министра обороны СССР Дмитрия Фёдоровича Устинова, обнаружили письмо лётчика Заморина, который в том последнем бою Хрущёва был у него ведущим. В письме говорится: «Я струсил и пошел на сделку с совестью, сфальсифицировав факты… Когда Фокке-Вульф-190 рванулся на мою машину в атаку, зайдя мне снизу под правое крыло, Леня Хрущев, чтобы спасти меня от смерти, бросил свой самолет наперерез огненному залпу “фоккера”… От бронебойного удара самолет Хрущева буквально рассыпался у меня на глазах!.. Вот почему на земле невозможно было найти какие-либо следы этой катастрофы».

Если человек, да ещё офицер, признаётся в сделке с совестью, то можно ли ему доверять? Как говорится, единожды предав – предаст не раз, единожды солгав – солжёт и дважды… Тем более что такие заявления, как «бросил свой