Фронт и тыл Великой войны - Юрий Алексеевич Бахурин

оружием. 22 января (4 февраля) 1915-го храбрый офицер во главе взвода установил на открытой позиции несколько пулеметов и с 300 шагов до неприятельских траншей подавил действовавшие там пулеметные точки. Дитерихс был ранен и контужен разрывом шрапнели, однако не вышел из строя. Считаные дни спустя он под покровом ночи возглавил партию разведчиков 240-го пехотного Ваврского полка, вышедших с бомбами к вражеской позиции и атаковавших отходящие колонны. Ну а в декабре 1916 года Дитерихс был награжден орденом Св. Георгия 4-й степени уже как летчик морской авиации Балтийского флота. Представление к наградам делала армейская Георгиевская Дума, однако утверждались они Высочайшими приказами по Морскому ведомству[1146].

Иногда геройские действия русских войск находили выдуманными, а потому не заслуживающими наград. Например, в 1916 году 11 казаков захватили австрийскую артиллерийскую батарею из четырех орудий с расчетами и пехотным прикрытием. Командир разъезда подъесаул Скворцов вспоминал, что они выехали на позицию врага, одолев бугор, на склоне которого находилась батарея. «Считая, что живыми им уже не выбраться, сняв папаху и перекрестившись, командир повел казаков в атаку: “Айда, хлопцы, в Царство Небесное!” И бросились на врага…»[1147]. Австрийцы побросали оружие и сдались в плен. Георгиевская Дума отказала подъесаулу Скворцову в ордене. Описание подвига и вправду вызывает вопросы: почему охранение батареи не сопротивлялось? Выходила ли она на закрытую позицию или уже была развернута? И если так, то где были корректировщики и наблюдатели? Сколь бы печально это ни было, этим вопросам суждено остаться риторическими.

Порой заслуженные награды миновали офицеров по неясной причине, как вышло в 1914 году с лейб-гвардии подпоручиком Тухачевским после боя у города Кжешув на реке Сане. В нем будущий Маршал Советского Союза во главе 1-го взвода семеновцев в авангарде 7-й роты полка должен был атаковать подступы к Сане левее города. После высылки вперед дозоров остальная рота за бойцами Тухачевского не последовала, а вместо этого рассыпалась в цепь и открыла неэффективный огонь по противнику. Так же поступила и подтянувшаяся 8-я рота. Прекратить огонь через 15–20 минут призвал командир 6-й роты капитан Ф. А. Веселаго, он же отправился на выручку 1-го взвода. Тот достиг жилых строений в Кжешуве у моста, приказа брать который не поступало. С другой стороны к мосту ринулись отступавшие австрийские солдаты при двух пулеметах. Семеновцы обстреляли их и вынудили сдаться; Тухачевскому достались и трофеи, и мост. Правда, противник успел поджечь его, намереваясь взорвать, но солдаты 6-й роты Веселаго спасли переправу и закрепились на другом берегу. По итогам боя капитан был награжден орденом Св. Георгия 4-й степени, а вот Тухачевского и эта вожделенная награда, и Георгиевское оружие миновали, и он довольствовался орденом Св. Владимира 4-й степени с мечами. Самолюбие молодого офицера было сильно уязвлено. Он не преминул высказать в присутствии ротного, капитана А. В. Иванова-Дивова, все, что думает о его способностях и укладе чинопроизводства в гвардии: «Считаю совершенно абсурдным то, что в гвардии нет производства за отличие и что надо идти в хвосте за каждой бездарностью, которая старше тебя по выпуску»[1148]. Как бы там ни было, начиная с 11 (24) сентября 1914 года Тухачевский исполнял обязанности командира 7-й роты вплоть до пленения под Ломжей; командир 6-й роты капитан Веселаго погибнет в том же бою.

Наконец, случалось и такое: «…Ефрейтор 16 инженерного полка Василий Чернецов, [награжденный] Георгиевским крестом 4 степени за № 131030 и Георгиевской медалью 4 степени за № 146003, за кражу денег у крестьянина деревни Корнич Коломыйского уезда в сумме 53 рубля, приговором баталионного суда 16 саперного баталиона от 21 декабря 1916 года лишен как ефрейторского звания, так и права ношения вышеозначенных отличий»[1149].

Впрочем, гораздо печальнее было прочесть в архиве ответ полкового адъютанта 3-го Туркестанского стрелкового полка председателю Высочайше утвержденной комиссии по описанию боевых трофеев Русского воинства и старых Русских знамен, состоящей при Военно-Походной Канцелярии Его Императорского Величества, от 4 (17) апреля 1916 года: «Вследствие распоряжения строевого начальства дела о подвигах, совершенных частью, значение и характер их, будут разбираться в особых комиссиях по окончании войны, а потому в настоящее время не могут быть сообщены»[1150].

Не будут…

Последние герои

В июле 1917 года войскам 16-й Сибирской стрелковой дивизии довелось биться за Фердинандов нос — злосчастную позицию, прежде оставленную русскими после крупнейшей огнеметной атаки в истории Первой мировой. Приказы о награждении отличившихся там отменно иллюстрируют произошедшие с армией за несколько месяцев метаморфозы.

Последнее наступление провалилось: русские солдаты сдаются германским в плен под Тарнополем в июле 1917 года

«Младший унтер-офицер Василий ЗУБОВ в бою с 6 [18] по 11 [24] июля с[его] г[ода] при атаке Фердинандова носа, когда одна из рот отказалась исполнить боевой приказ, он, Зубов, под сильным и действительным огнем противника, стал убеждать солдат названной роты, после чего эта рота выполнила возложенную задачу с большим успехом». Убедительность принесла Зубову Георгиевский крест 1-й степени. За считаные минуты до начала атаки к стрелкам заявился неизвестный солдат, принявшийся распропагандировать их: «“Товарищи, не ходите, 9-я рота нейдет, наша 2-я тоже нейдет. Куда одна ваша команда суется?” С негодованием отвергали разведчики провокатора». Укрепление было взято, а 19 июля (1 августа) общее собрание солдат 1-й батареи единогласно снизошло до вручения ордена Св. Георгия 4-й степени командиру дивизии подполковнику А. А. Полякову[1151].

К тому моменту Временное правительство утвердило награждение офицеров Георгиевскими крестами, а нижних чинов — орденами. Керенский в приказе армии и флоту № 24 от 28 июня (11 июля) 1917 года именовал это свидетельством «о полном единстве между офицером и солдатом». На деле солдаты были довольны, а вот офицеры — отнюдь, именовали кресты с украшенными лавровой ветвью лентами «Георгиями с метлой» и считали такую меру обидным унижением. Корпусной врач, тайный советник В. П. Кравков еще 12 (25) февраля 1915 года ядовито отмечал в дневнике: «Генерал Жнов — да будет Господь ему судья! — очень занят позированием своей персоны с “Георгием” на фотографиях. О, как бы я обожал всех этих георгиевских кавалеров, если бы не стоял я так близко ко всему, ч[то]б[ы] видеть, как у нас получаются всякие внешние отличия!!» На следующий же день его переполняли совсем иные эмоции и по другому поводу: «Лазурное небо, ласковый призыв солнца, весна… весна идет… <…> Узнал, что высочайш[им] приказом от 25 января я награжден орденом Св. Станислава 1-й степени. Теперь