Война моторов. Крылья советов - Андрей Михайлович Мелехов

могли позавидовать Харьков, Киев и даже Москва?.. Могу предположить следующее. Боевой радиус базировавшихся здесь ТБ-7 вполне позволял совершать тайные разведывательные полёты над Германией и другими странами Центральной Европы (это справедливо и в отношении «супервысотных» машин, оснащённых АЦН-2). Если моя гипотеза верна, то послевоенное поведение Министерства обороны СССР вполне объяснимо: советские военные могли элементарно попытаться «подчистить» нелицеприятный факт, никак не вписывавшийся в господствующую и по сей день концепцию «миролюбивой до тошноты» Страны Советов – ни к чему не готовившейся и не к чему не готовой. На мысль о том, что советские самолёты-разведчики частенько (и не всегда санкционированно) навещали воздушное пространство соседей, наводит и попадающаяся время от времени информация о том, что после начала вторжения в СССР немцы – к своему немалому удивлению – порой находили в захваченных советских штабах отлично выполненные аэрофотоснимки городов и объектов на территории Германии. По словам Виктора Суворова, подобные снимки имеются, например, в его личном архиве. О том же говорит и историк Григорий Рамазашвили: аэрофотоснимки входили в состав «объектных пакетов» 212-го («головановского») одбап, составленных для таких целей, как Берлин, Дрезден, Алленштайн, Добер, Инстербург, Кёнигсберг, Травемюнде, Хиддензее, Данциг, Познань, Варшава, Бяла-Подляска («Военно-исторический альманах Виктора Суворова», вып. 1, с. 146–147).

Косвенно в пользу предложенной версии говорят и некоторые факты, обнаруженные в ходе работы над темой. Например, выяснилось, что немцы фотографировали объекты на территории СССР, начиная, как минимум, с 1936 года. По словам историка Роберта Форсайта, уже на этом этапе германские Не-111С (пассажирский вариант знаменитого бомбардировщика) по заданию разведки Люфтваффе летали над Кронштадтом, Ленинградом, Минском и Псковом. Один из «хейнкелей» был при этом потерян, но это не привело к каким-либо дипломатическим последствиям («Heinkel He-111», с. 33). Чуть позже самолёты поначалу формально гражданской Fliegerstaffelz. b. V (накануне Второй Мировой войны на её основе была создана (F) Aufklärungsgruppe (Группа дальней разведки)) под командой знаменитого Теодора Ровеля (Theodor Rowehl) тайно фотографировали французскую линию Мажино и чешские укрепрайоны: соответствующие альбомы были использованы при оккупации Судетской области в 1938 году (там же). Мало того, над «вольным городом» Гданьском разведчики Ровеля появлялись уже в 1933 году (на этом этапе они получали задания от германской военной разведки – Абвера), а соответствующие полёты были прекращены лишь в 1934 году – после подписания с Польшей договора о ненападении (там же). Обычно разведывательные полёты выполнялись либо в рамках регулярных рейсов авиакомпании «Люфтганза», либо под предлогом «прокладки воздушных трасс». Но если объект аэрофотосъёмки носил особенно «деликатный» характер, то полёты осуществлялись тайно и на максимальной высоте. В случае появления конденсационного следа, демаскирующего самолёт-разведчик, полёты немедленно прекращались. В отдельных случаях немцы использовали аэродромы дружественных стран – в частности, Венгрии (там же). Летали они и над городами Великобритании: об этом, в частности, упоминает историк Ричард Овери («The Bombing War», с. 13). Тем же, в свою очередь, занимались и сами англичане. Так, по словам Айвона Рендэлла, по заданию MI6 тайные полёты над позициями итальянских войск в Ливии в 30-х годах осуществлял будущий герой – «дамбастер» Морис «Шорти» Лонгботтом (Mauris “Shorty” Longbottom) («Spitfire: Icon of a nation», с. 123). В начале 1939 года британская секретная служба совместно с французскими коллегами из Deuxieme Bureau неоднократно посылала фотографировать германскую линию Зигфрида талантливого пилота и искателя приключений Сиднея Коттона (Sidney Cotton), который использовал для этих целей американский двухмоторный самолёт «Локхид» 12А, оснащённый двухметровой фотокамерой французского производства (см. Тейлор Даунинг (Taylor Downing), «Spies in the sky», с. 19–21). Весной 1940 года, готовясь к нанесению воздушных ударов по СССР в связи со сталинской агрессией против Финляндии, британские самолёты совершали разведывательные полёты над Баку и другими центрами нефтедобычи. В свою очередь ВВС Красной Армии тоже не сидели сложа руки и посылали воздушных разведчиков прокладывать маршруты для нанесения будущих массовых ударов к таким далёким целям, как Мальта, Каир и Суэцкий канал (более подробно об этом мы поговорим чуть позже). Иначе говоря, над территорией потенциальных противников в ту пору не летали лишь самые честные, глупые и ленивые. Зная то, что мы знаем о тогдашних гигантских масштабах советской шпионской деятельности в Европе (об этом, в частности, говорится в моей работе «Козырная карта вождя»), трудно поверить в то, что советские разведчики и авиаторы проявляли в этом плане меньше инициативы, чем их британские, немецкие и французские оппоненты. Совершению тайных разведывательных полётов в описываемый период во многом способствовала и слабость тогдашних систем ПВО. Полёт одиночного высотного самолёта часто оказывался незамеченным: более или менее развитая радарная сеть имелась лишь в Великобритании, а прочие состоявшие на вооружении средства обнаружения (звукоулавливатели и бинокли) помогали далеко не всегда. В любом случае на протяжении большей части 30-х годов в случае обнаружения высотный разведчик было весьма трудно перехватить в связи с практически полным отсутствием в арсеналах даже самых технически передовых стран действительно высотных (и скоростных) истребителей. Но вернёмся к нашей основной теме.

Вслед за Советским Союзом созданием четырёхмоторного «стратега» второго поколения озаботились в Германии. К слову, «бомберы» первого поколения там не строили не только из-за ограничений Версальского договора и нехватки средств: немецкие военные довольно долго сомневались в необходимости создания стратегической авиации как таковой. Толчком к переосмыслению отношения к четырёхмоторным машинам послужил доклад Роберта Кнаусса (Robert Knauss) – бывшего заместителя рейхсминистра авиации Эрхарда Мильха (Erhard Milch) в бытность работы последнего руководителем авиакомпании «Люфтганза». В мае 1933 года Кнаусс подал на имя Мильха докладную записку, в которой обосновал экономическую и военную целесообразность создания воздушного флота из 400 тяжёлых бомбардировщиков. По его мнению, в ситуации, когда вооружённые силы Германии находились в пока ещё зачаточном состоянии и радикально уступали по боевым возможностям армиям не только великих европейских держав, но и своих непосредственных соседей (включая, например, Польшу и Чехословакию), указанные «стратеги» должны были сыграть роль сдерживающего фактора. Являясь последователем итальянца Дуэ, Кнаусс в первую очередь делал ставку на «террор-бомбинг» (Ричард Смит и Эдди Крик (J. Richard Smith and Eddie J. Creek), «Heinkel He 177 Greif», с. 8). Доклад был, как говорится, «воспринят неоднозначно», но предложение о создании «стратегов» всё же получило влиятельного покровителяв лице будущего начальника генштаба Люфтваффе генерала Вальтера Вефера (Walter Wever). По итогам довольно жаркой внутриведомственной дискуссии, последовавшей за докладом, летом 1935 года фирмы «Дорнье» и «Юнкерс» получили техзадание на создание так называемого «Урал-бомбера» – дальнего бомбардировщика, способного доставить полторы тонны бомб на расстояние 2000 км с максимальной скоростью 370 км/ч.

Прототип фирмы «Дорнье» – D-19 V1 – совершил первый полёт 28 октября 1936 года,