Вяземский котел без лжи и мифов. Трагедия 33-й армии - Владимир Михайлович Мельников

Несмотря на то что, по воспоминаниям участников тех событий, основная часть колонны оперативной группы штаба армии состояла из санных упряжек и возков, нет никакого сомнения, что в ее составе было немало автомобильной техники, в частности машин связи и автомобилей, перевозивших ГСМ для тракторов, буксировавших тяжелые артиллерийские орудия, и пр. На автомобили также был погружен небольшой запас продовольствия, вещевого имущества, так сказать, на первое время, а также медикаменты санитарного и ветеринарного отделов. Тяжелейшие погодные условия, сильнейшие метели и морозы, имевшие место в ту зиму, естественно, давали некоторое преимущество гужевому транспорту, но не надо забывать о том, что на дворе уже давно был ХХ век и обойтись без современной, на тот момент, автомобильной техники было просто невозможно.

Начальником штаба западной группировки армии был назначен начальник оперативного отдела армии полковник С.И. Киносян.

Если обратить внимание на состав оперативной группы штаба армии, то нельзя не отметить того факта, что в ее составе не оказалось многих должностных лиц, которые в соответствии с требованиями руководящих боевых документов были просто обязаны находиться вместе с командующим армии.

В соответствии с документами по организации и ведению боевых действий вместе с командармом всегда должны находиться все первые лица отделов и управлений штаба, не говоря уже о политотделе и управлении тыла армии. Однако в составе оперативной группы штаба армии этих должностных лиц не так уж и много. С чем это связано, сказать сложно. Нет никаких сомнений, что состав оперативной группы штаба армии был согласован с командармом. Генерал М.Г. Ефремов относился к той категории военачальников, которые старались вникать во все вопросы, не разделяя их на главные и второстепенные. Тем более что, понимая всю сложность поставленной боевой задачи и сложившейся к этому времени оперативной обстановки, ему было не безразлично, с кем из подчиненных ему придется работать. Поэтому, по всей видимости, он отобрал тех людей, на которых мог положиться.

Тем не менее состав оперативной группы штаба армии не может не удивлять. Из начальников отделов были только полковник С.И. Киносян (оперативный), подполковник П.А. Гладченко (разведывательный) и полковник Н.К. Ушаков (связи). Несколько позднее к ним присоединился начальник артиллерии армии генерал-майор артиллерии П.Ф. Офросимов, задержавшийся вследствие болезни. Наиболее подготовленным в плане обеспеченности материальными средствами и укомплектованностью командирами и специалистами был отдел связи во главе с полковником Н.К. Ушаковым.

Еще можно понять отсутствие начальников отделов укомплектования, устройства и службы войск, боевой подготовки, кадров, военных сообщений, автодорожного, химического, снабжения горючим, интендантского, финансового, автобронетанковых войск (танков все равно не было). Но остальным должностным лицам сам Бог велел быть в тот период времени рядом с командующим армией!

Особенно удивили политотдел армии, делегировавший в состав оперативной группы штаба армии третьего по рангу политработника, и управление тыла армии, отправившее с командармом несколько второстепенных специалистов тыла. И это при том, что на месте были и начальник тыла армии генерал-майор А.Г. Вязаничев, и начальник оргпланового отдела подполковник А.Н. Лаговский, имевший большой опыт в организации тылового обеспечения армии. В тяжелейший период отхода 33-й армии к Наро-Фоминску именно он занимался материальным обеспечением дивизий и справился с этой работой вполне достойно. На месте были и все руководители отделений служб тыла. В итоге вопросами тылового обеспечения западной группировки армии на первом этапе занимался дивизионный интендант 113-й сд интендант 2-го ранга Попов. И только в конце февраля на должность начальника тыла прибыл начальник отдела укомплектования, устройства и службы войск армии полковник И.Г. Самсонов. Опять-таки, заметьте, не тыловик, а штабной командир! А в это время начальник тыла армии генерал А.Г. Вязаничев вместе со своим аппаратом спокойно отсиживались в тылу, решая вопросы местного значения в Износках.

Организацией медико-санитарного обеспечения полтора месяца руководил дивизионный врач 160-й сд, военврач 2-го ранга Л.Н. Клейн, в силу огромного объема работы явно не справлявшийся с этой должностью. И только в середине марта, когда ситуация с ранеными полностью вышла из-под контроля, генерал М.Г. Ефремов приказал прибыть в район окружения всем руководителям санитарного отдела армии, но прибыли хирург армии военврач 1-го ранга И.С. Жоров и эпидемиолог армии военврач 2-го ранга М.Л. Капусто. Все остальные продолжали отсиживаться в тылу.

О партполитаппарате разговор особый: он проявил прямо-таки «удивительную скромность». Налицо полнейшее безразличие бригадного комиссара М.Д. Шляхтина к выполнению поставленной фронтом боевой задачи. Конечно, легче было заниматься распределением подарков, полученных от трудящихся страны, да водкой, которую почему-то именно политаппарату доверили делить между соединениями, хотя этим должен был заниматься тыл армии. Самое интересное, что не только политотдел армии самоустранился от выполнения этой важной задачи, но и политработники отделов управлений, в которых, в соответствии со штатом полевого управления армии, также имелись военные комиссары. В управлении армии без дела находилось немало политработников самого высокого ранга: бригадный комиссар П.И. Горячев, полковой комиссар Ф.С. Вишневецкий, старший батальонный комиссар М.А. Потапов, батальонный комиссар Л.А. Гругляк и др. Которые, так же как и чиновники управления тыла армии, предпочли отсидеться в тылу, подтверждая слова известной русской пословицы: «Кому война, а кому мать родна».

Возможно, в определенной степени на это повлиял тот факт, что как раз в это время шла смена члена Военного совета армии. Занимавший эту должность бригадный комиссар М.Д. Шляхтин решил, что лучше не рисковать судьбой и остаться в Износках, дожидаясь смены. Сменивший его в конце марта бригадный комиссар Р.П. Бабийчук сразу понял, что лучше руководить политработой в двух дивизиях восточной группировки, чем искать смерть в лесах под Вязьмой.

Непонятную пассивность в решении этого важного вопроса проявило и политуправление Западного фронта, которое в период Московской битвы уделяло большое внимание личной примерности политработников и коммунистов. Оно бы могло «подсказать» политотделу армии, что подобное поведение недопустимо в столь сложной обстановке. Где должна была быть «сражающаяся партия»? Конечно, впереди! Так в основном и было в годы Великой Отечественной войны, но только не в данном случае. Хотя надо обязательно отметить тот факт, что высокопоставленные политические работники Красной Армии тех лет чувствовали себя очень вольготно по отношению к своим непосредственным командирам. По крайней мере, у командующего армией не было никаких дисциплинарных прав по отношению к члену Военного совета армии и начальнику политотдела армии, а те, в свою очередь, пользуясь телефонным правом, могли не только поставить командарма на место, но и при желании оказать содействие в освобождении от занимаемой должности. Это уже не говоря о том, что политаппарат на отдельные распоряжения и приказы штаба и командования