Созвездие Лубянки. Люди и судьбы - Андрей Юрьевич Ведяев

– Но если разобраться, то и по статье 58–10 заключение вынесено справедливое. Ведь этот нерадивый руководитель своими действиями компрометировал государственные органы и, следовательно, способствовал ослаблению советской власти. Так что приговор был вынесен справедливо. А одна из задач уголовного процесса – это как раз и есть назначение справедливого наказания.

– Вы по-прежнему работали в Тюмени?

– Да, в Тюмени в должности следователя я работал до декабря 1972 года, после чего решил вернуться в Управление КГБ СССР по Воронежской области. В Воронеже у тёщи оставался мой сын, он уже собирался пойти в школу. Я прихожу к полковнику Лобанову и прошу меня отпустить. Доложил ему все обстоятельства, и он дал своё согласие. За что я ему искренне благодарен. В Управлении КГБ по Воронежской области я был назначен на должность следователя следственного отделения, начальником которого был полковник Поцелуев Михаил Иванович. Тоже фронтовик. У меня с ним сложились хорошие деловые отношения. Следственная работа мало чем отличалась от той, которой я занимался в тюменском Управлении, разве что её объемом. Учитывая, что часть Воронежской области в годы Великой Отечественной войны была временно оккупирована немецко-фашистскими захватчиками, то, естественно, велась работа по выявлению нацистских пособников и карателей, а также лиц, перешедших на сторону противника. Розыском таких лиц занимались не только оперативные работники, но и следователи. Некоторые из них могли работать в других территориальных органах, куда и направлялись материалы для возбуждения уголовных дел и их расследования. В мою бытность один из карателей был установлен на территории Воронежской области следователями из УКГБ по Псковской области. Как сейчас помню, накануне 9 Мая из Пскова к нам приезжает следователь Агибалов Валентин Иванович и докладывает начальнику Управления генерал-майору Минаеву Николаю Григорьевичу, что в Воронежской области проживает бывший каратель, которого он приехал арестовывать.

ИНФОРМАЦИЯ К РАЗМЫШЛЕНИЮ.

Почётный сотрудник госбезопасности Николай Григорьевич Минаев родился 5 декабря 1917 г. в городе Чембар (ныне Белинский) Пензенской губернии в крестьянской семье, окончил Чембарское педагогическое училище, затем филологический факультет Ленинградского педагогического института, с 1937 г. работал преподавателем русского языка и литературы, затем директором средней школы в Пензенской области, с 1940 г. в органах госбезопасности, с началом войны направлен на фронт, служил в особых отделах НКВД, с 1943 г. – в контрразведке Смерш по частям Брянского и 2‑го Прибалтийского фронтов, войну окончил в Риге, с 1945 г. работал в УНКГБ по Новгородской области, в МГБ – МВД Чувашской АССР, с 1954 г. – в УКГБ по Мурманской области, с мая 1957 по октябрь 1962 г. – начальник УКГБ по Омской области, с октября 1962 по ноябрь 1980 г. – начальник УКГБ по Воронежской области, 20 декабря 1966 г. присвоено звание генерал-майора, делегат XXIII, XXIV и XXV съездов КПСС, умер 13 апреля 1994 г. в Воронеже.

– Получается, что начальник воронежского Управления КГБ генерал-майор Минаев хорошо знал начальника тюменского Управления КГБ полковника Лобанова, так как они вместе работали: Минаев был начальником Управления КГБ по Омской области, а Лобанов – его заместителем. Это, наверное, сыграло свою роль и в Ваших перемещениях по службе между Воронежем и Тюменью.

– Вполне возможно, хотя я тогда об этом не знал. Как я уже сказал, накануне 9 Мая меня вызывает генерал-майор Минаев и говорит, что после праздника Победы мне необходимо с оружием выехать вместе со следователем Агибаловым на задержание нацистского пособника, занимавшегося в годы войны карательной деятельностью. Во избежание непредвиденных обстоятельств мы решили для его задержания пригласить участкового милиционера. Это оказалось весьма кстати. Как выяснилось, участковый его как раз вызывал по какому-то делу, а тот не приходил. Приезжаем в село и видим – бывший каратель вскапывает огород. Участковый ему: «Слушай, ты чего не приходишь? Я же тебе повестку посылал, ты получил?» – «Да вот, некогда всё, дела» – «Ну-ка садись в машину, поехали в райотдел». Такое приглашение не вызвало у него никакого подозрения, и он спокойно сел в машину. Поскольку он был изрядно выпивши, то всю дорогу разговаривал. Рассказал, что жена у него работает директором местной школы, а он конюхом в колхозе. Мы в участок не едем, высаживаем участкового и едем дальше в сторону Воронежа. Тут он замолк, о чём-то напряжённо думая, а затем произнес: «Я всё понял, вы везёте меня в Воронеж». По приезде в Воронеж его поместили в камеру, предъявили ему постановление о привлечении в качестве обвиняемого и допросили. Он признал, что в годы войны принимал участие в массовых расстрелах советских граждан, и назвал село в Воронежской области. Для проверки его показаний в селе был проведён следственный эксперимент с его участием. Об этом стало известно жителям этого села, которые стали собираться в месте проведения следственного эксперимента, вооружившись вилами и лопатами. Пришлось следственное действие прервать. Как выяснилось, задержанный принимал непосредственное участие в расстреле жителей этого села, и селяне его узнали. После этого его этапировали самолётом в Псков, там состоялся суд и объявление приговора – высшая мера наказания. В самолёте произошел курьёзный случай. Поскольку он летел в наручниках, то, чтобы не шокировать пассажиров, руки с наручниками накрыли пиджаком. Стюардесса разносит еду и протягивает ему поднос. Он машинально поднимает руки, пиджак падает, стюардесса видит наручники и роняет поднос с едой прямо на него. Вот такие бывали случаи.

– У нас с тех времён на память осталась книга «Воронежские чекисты рассказывают…», Центрально-Чернозёмное книжное издательство, Воронеж, 1976, под общей редакцией генерал-майора Н.Г. Минаева с дарственной надписью: «Юрию Андреевичу от Валерия Иннокентьевича и Дмитрия Васильевича в знак глубокого уважения, г. Воронеж, 1976 г. (подписи)».

– В этой книге акцент сделан на деятельности воронежских чекистов по пресечению идеологической диверсии. В ней описывались проводимые мероприятия, в которых принимал участие и я. В то время после подписания Хельсинкских соглашений 1975 года заметно активизировались правозащитники, инспирируемые западными подрывными центрами. В связи с этим увеличилась нагрузка на оперативные подразделения и потребность в правовой оценке оперативных материалов. Меня вызывает генерал-майор Минаев и просит поработать в 5‑м отделе. И я стал там разработчиком дел оперативного учета. Это означает следующее. Дело оперативного учета на стадии его завершения передаётся мне для оценки и реализации (вынесение официального предостережения, вынесение постановления о возбуждении или об отказе в возбуждении уголовного дела). С точки зрения закона к оценке подходили очень строго. Без санкции следователя начальник Управления ни одно постановление о проведении профилактики не подписывал. Например, ознакомившись с материалами, я пишу: «Признаков преступления в представленных материалах не имеется». На этом основании выносится официальное предостережение или принимаются иные