Суровое испытание. Семилетняя война и судьба империи в Британской Северной Америке, 1754-1766 гг. - Фред Андерсон

войска в колониях по причинам, которые были связаны не столько с империей, сколько с другими и, как казалось в то время, более насущными проблемами. В конце 1762 года перспектива демобилизации создавала разрушительные проблемы в парламентской политике, и постоянная американская армия казалась единственным разумным решением.

Во время войны армия сильно разрослась, и к концу ее численность составляла около 100 000 человек в 115 полках[726]. Постоянное содержание таких сил было немыслимо ни с финансовой, ни с идеологической, ни с политической точек зрения. В условиях надвигающегося мира практически все, начиная с герцога Ньюкасла и заканчивая молчаливыми тори на задних рядах общин, требовали серьезных сокращений армии и флота и жесткой экономии государственных расходов. Правительство, которое решило бы не сокращать вооруженные силы, вручило бы оппозиции дубинку, которой можно было бы избивать ее до потери сознания. Однако вернуть армию к довоенному уровню в 49 полков и 35 000 человек было невозможно по двум причинам.

Сначала возникла стратегическая необходимость обеспечить безопасность новой империи. Очевидно, что мир оставит Британии заморские территории и чужое население, которые нужно будет контролировать внутри страны и защищать от иностранной агрессии. Никто не думал, что семьдесят или восемьдесят тысяч бывших французских подданных в Канаде будут долго оставаться послушными, если там не останется значительных вооруженных сил, напоминающих им о могуществе Британии. Никто из министров также не предлагал всерьез оставить запад индейцам. В декабре 1762 года никто не знал, какой ад могут попытаться устроить французские торговцы и бывшие офицеры среди своих старых клиентов и друзей. Здравомыслие этих опасений, казалось, подтвердилось только следующей осенью, когда стало ясно, насколько почти одновременными были нападения на западные посты, что позволило сделать очевидный вывод о том, что французские агенты координировали их все в рамках великого заговора с целью удержать Луизиану и Иллинойс и вернуть себе контроль над pays d'en haut. Немедленный уход из Канады или с запада был настолько немыслим, что при выработке политики никто даже не задавался вопросом, должны ли британские войска оставаться в Америке. Единственные реальные вопросы касались того, сколько батальонов следует оставить, где они должны быть размещены и как долго они должны оставаться. Однако другие факторы, кроме имперской политики, определяли, что американский гарнизон должен быть постоянным.

Вторая, более важная причина, по которой министры приняли решение в пользу крупных сил мирного времени для колоний, заключалась в практичности и парламентском управлении, что, конечно, делало ее самой насущной проблемой. Демобилизация армии до довоенного уровня вынудила бы сотни полковников, подполковников и майоров (не говоря уже о полчищах капитанов и субалтернов) уйти в отставку на половинное жалованье. Если благополучие пятидесяти тысяч внезапно оставшихся без работы рядовых не вызывало у правительства особого беспокойства, то судьба пятнадцати сотен офицеров имела прямо противоположный эффект, по той прекрасной причине, что многие из них либо заседали в парламенте, либо были сыновьями, братьями, племянниками и кузенами тех, кто заседал. Ни один благоразумный министр и уж тем более король-патриот не мог оставить без награды стольких достойных джентльменов. Но как обеспечить их финансово ответственным способом? Ответ нашла Америка, и король сам нашел его[727].

Как и его дед и прадед до него, Георг III проявлял большой интерес к армии. Он был полон решимости сохранить ее на уровне, превышающем тот, с которым она вступила в Семилетнюю войну, и проявил немалую изобретательность, чтобы найти способ сделать это и при этом сдержать расходы до политически приемлемого уровня. После тщательных размышлений и долгих расчетов (суммы никогда не были его сильной стороной) король пришел к выводу, что на самом деле можно содержать более восьмидесяти полков на действительной службе и при этом «расходы… на несколько сотен фунтов дешевле, чем были в 1749 году»[728].

Для того чтобы совершить этот невероятный подвиг, необходимо было выполнить два условия. Во-первых, каждый полк должен был быть сокращен до одного батальона в пятьсот человек. Политические преимущества сокращения более чем в два раза числа рядовых на действительной службе при сохранении почти трех четвертей полков армии, а значит, и почти трех четвертей ее офицеров, вряд ли можно было упустить. Король, конечно, прекрасно понимал это, но его реальный интерес в сохранении такого количества недоукомплектованных батальонов на действительной службе заключался в том, чтобы сделать Британию более безопасной в случае войны. Можно было рассчитывать на то, что британский патриотизм пополнит ряды новобранцев, как это происходило с 1756 года; но только его армия нового образца обеспечит достаточное количество обученных офицеров и сержантов, чтобы руководить ими.

Во-вторых, необходимо было преодолеть двойное препятствие: финансовое, поскольку содержание восьмидесяти постоянных полков неизбежно обойдется дороже, чем сорок девять полков 1749 года; и идеологическое, поскольку и тори, и оппозиционные виги обязательно выдвинут традиционные возражения против увеличения численности армии мирного времени. Решение Джорджа продемонстрировало его гений в полном расцвете сил, поскольку одним ловким ударом оно нивелировало оба барьера. Оно заключалось в следующем: не будет никакого расширения численности войск, размещенных в Британии. Двадцать новых батальонов будут размещены в американских колониях (включая Вест-Индию), а двенадцать — в ирландских. Парламент должен был оплатить эти новые гарнизоны только в 1763 году. После этого налоги на колонии будут содержать размещенные там войска, а ирландский парламент возьмет на себя расходы по содержанию новых защитников острова[729].

Было необходимо, чтобы колонии, а не парламент, оплачивали американские полки. Ярость по поводу акциза на сидр, которая способствовала уходу Бьюта из политической жизни в апреле 1763 года, не оставила сомнений в энтузиазме британских плательщиков по поводу повышения налогов. Гренвилл знал, что одна из самых серьезных битв, которая ожидает его правительство, когда общины вновь соберутся в середине ноября, произойдет, когда оппозиция выступит за пересмотр или отмену налога на сидр. Столкнувшись с ответственностью за обслуживание национального долга, который практически удвоился за время войны и теперь составлял около 146 000 000 фунтов стерлингов, правительство буквально не могло позволить себе отказаться от какого-либо источника доходов. Гренвилл полагал, что ему удастся изменить действие налога на сидр, но если оппозиция захочет добиться более чем символических уступок и сможет собрать большинство в пользу отмены налога, правительство будет свергнуто в результате голосования, равносильного вотуму недоверия. Учитывая истощенное состояние казначейства и непрочное большинство правительства в общинах, в бюджет не могли быть внесены средства в размере 225 000 фунтов стерлингов в год, которые потребовались бы для содержания двадцати батальонов в колониях. Но практически все соглашались с тем, что американцы могли